Карлос Кастанеда

Разговоры с доном Хуаном

Нет. Но люди до сих пор говорят об этом. Говорят, от него не

осталось пепла, даже несмотря на то, что костер был сделан из сырых дров.

Все, что нашли, так это большую лужу грязи...

Хотя дон Хуан определил своего бенефактора, как диаблеро, он никогда

не называл место, где он учился и ни разу не назвал имени своего учителя.

Фактически, дон Хуан рассказал ничтожно мало о своей личной жизни. Все,

что он сообщил, так это то, что он родился на юго-западе в 1891 году, что

он провел почти всю свою жизнь в Мексике, что в 1900 году его семья была

изгнана мексиканским правительством в Центральную Мексику вместе с

тысячами других соноракских индейцев и что он жил в Центральной и Южной

Мексике до 1940 года. Таким образом, поскольку дон Хуан много

путешествовал, то и его знания могут быть продуктом многих влияний. И,

несмотря на то, что он считал себя индейцем из Соноры, я не был уверен,

можно ли привязать его знания только к культуре соноракских индейцев.

Однако... Однако, здесь я не намерен определять точно его культурное

происхождение.

Мое ученичество у дона Хуана началось в июне 1961 года и до этого я

не встречался с ним часто, но беседовал с ним всегда, как

антрополог-наблюдатель. Во время этих первых разговоров я делал записи

описательного характера. Позднее, по памяти, я восстанавливал весь

разговор. Однако, когда я стал его учеником, этот метод стал весьма

затруднительным, так как разговоры затрагивали много различных тем. Потом

дон Хуан все-таки разрешил мне, после долгих протестов, открыто записывать

все, что сказано. Мне очень хотелось также фотографировать и делать записи

на магнитофоне, но он этого не позволил.

Мое ученичество проходило вначале в Аризоне, а затем в Соноре, так

как дон Хуан в период моего учения переехал в Мексику. Распорядок, которым

я пользовался, состоял в том, чтобы видеться с ним по нескольку дней и как

можно чаще. Мои визиты стали более частыми и длительными в летние месяцы

1963-64 гг. Оглядываясь назад, я теперь считаю, что такой метод тормозил

мое продвижение, так как он не давал мне полностью попасть под влияние

учителя, в чем я очень нуждался для успешного обучения. Однако, с моей

личной точки зрения, этот метод был полезен тем, что давал мне

определенную несвязанность, а это, в свою очередь, обостряло чувство

критического восприятия, которое было бы невозможным, будь я учеником

постоянно, без перерывов. В сентябре 1965 года я добровольно отказался от

ученичества.

После моего отказа от ученичества мне нужно было осознать то, что я

пережил, а то, что я испытал, мне нужно было уложить в странную систему

индейских верований. С самого начала моего обучения для меня стало

очевидным, что учение дона Хуана имеет четкий внутренний строй. Как только

он начал преподавать его мне, он давал свои объяснения в определенном

порядке. Распознать этот порядок и понять его оказалось для меня

труднейшей задачей. В связи с моей неспособностью понять я и через четыре

года ученичества все еще был начинающим. Было ясно, что знание дона Хуана

и метод, которым он преподавал, были теми же, что и у его бенефактора,

поэтому мои трудности в понимании его учения были аналогичны тем, с

которыми встретился он сам. Дон Хуан сам указал на наше сходство, как

начинающих, упомянув случайно о своей неспособности понять учителя в пору

своего ученичества. Это замечание привело меня к убеждению, что любой

начинающий - индеец или не индеец, - получает знания невоспринимаемыми с

точки зрения каких-либо характеристик или систем тех явлений, которые он

испытывает. Лично я, как западный человек, нашел эти характеристики такими

запутанными, что было совершенно невозможно объяснить их в системе понятий

моей собственной каждодневной жизни; и я был вынужден прийти к заключению,

что любая попытка классифицировать мой полевой материал своими словами

была бы неудачной.

Таким образом, для меня стало очевидно, что знание дона Хуана следует

рассматривать в том плане, в каком он сам его понимает. Лишь в этом плане

оно может быть очевидным и убедительным. Пытаясь совместить мои

собственные взгляды с таковыми дона Хуана, я понял, однако, что когда бы

он ни пытался объяснить свое знание мне, он использовал понятия,

относящиеся к понятным для него. Поскольку эти понятия и концепции были

чужды мне, попытки понять его учение так, как он его понимал, поставили

меня в тупик. Поэтому моей первой задачей было определить его порядок

изложения концепций... Работая в этом направлении, я заметил, что дон Хуан