Вадим ПАНОВ

Войны начинают неудачники

- сероглазая вздохнула, - хотела бы быть такой же, как ты. Я ужасная трусиха.

- Мне тоже страшно, - подумав, призналась Яна.

Девушка действительно чувствовала себя не в своей тарелке. Единственным снаряжением, которое Сантьяга разрешил ей взять с собой, была маленькая пластиковая капсула с шестипроцентным раствором разрыв-травы (номер 14 по каталогу "Современные средства освобождения", стопроцентная гарантия избавления от любых оков, наручников и замков, высылается с курьером), а единственной гарантией - его слово. В обычной ситуации этого было бы более чем достаточно, но Вестник не был обычной ситуацией, и девушка нервничала.

Автомобиль остановился. В наступившей тишине Марина судорожно вздохнула и крепко сжала руку Яны, словно пытаясь почерпнуть у нее храбрости. Брюнетка громко всхлипнула, закрыв лицо руками, а две другие девушки испуганно прижались друг к другу. Дверь распахнулась, и в салон заглянула круглая голова, обтянутая ярко-красным платком.

- Ты первая, - голова кивнула на Яну, - выходи.

Это был Секира, девушка узнала его по зеленой татуировке фюрера на скуле. Она спрыгнула на асфальт и деловито огляделась по сторонам. Фургон стоял в подземном гараже, рядом с грузовым лифтом. Ворота на улицу были закрыты, и догадаться, где находится дом, не представлялось возможным.

- Стой ровно! - рявкнул стоящий рядом охранник и грубо дернул девушку за локоть. - Не вертись!

Опомнившаяся Яна испуганно съежилась и что-то пискнула.

- Да не пугай ты ее, - лениво проворчал Секира и тут же обернулся к стоящим у фургона воинам:

- Ну что вы возитесь? Гоните остальных в лифт!

Следующей из фургона показалась брюнетка.

- Не трогайте меня! Не трогайте!

- Будешь вякать, сука, убьем прямо здесь, - равнодушно буркнул Секира.

Пленница послушно замолчала.

Лифт поднялся на двадцать четвертый этаж, и, когда двери открылись, девушки оказались в комнате охраны. Грубо подгоняемые Красными Шапками, они прошли в сводчатый зал, отделенный мощными, звуконепроницаемыми дверьми. Стены и пол зала были облицованы плотно пригнанными друг к другу гранитными плитами, в центре возвышались шесть мраморных колонн, а в дальнем углу наверх уходила легкая винтовая лестница. Воины подтащили девушек к колоннам и ловко сковали тонкими, но прочными цепями. Яна не сопротивлялась.

- Ты у нас молодец, - похвалил ее один из конвоиров, видя, с каким трудом его подельники тащат к столбу бьющуюся в истерике брюнетку, - тихая.

Это было нестерпимо. Яна ловко извернулась и врезала любителю спокойных женщин коленом в пах. Воин взвыл и выхватил нож:

- Убью!!

- Подохнуть захотел? - Напарник перехватил его руку. - Знаешь, что Любомир сделает, если ты тронешь эту суку?

Потрепанный боец убрал нож и злобно поглядел на Яну:

- Это твоя последняя выходка, маленькая тварь. Передавай привет Вивисектору.

Прикованная к соседней колонне, Марина громко разрыдалась. Яна же гордо присела на пол, длина цепи это позволяла, и, посмотрев на воина, не менее злобно ответила:

- Уноси отсюда то, что у тебя еще осталась, придурок, пока я не разозлилась по-настоящему. Воин вспыхнул.

- Любомиру эта сучка понравится, - захохотал второй охранник.

Красные Шапки ушли, факелы догорели, и зал медленно погрузился в темноту.

Лабиринт

Москва, где-то под землей, 28 июля, среда, 07:41

Болело все. Руки, ноги, голова, особенно голова. Едва наемник пришел в себя, ее сдавило раскаленным обручем, стиснуло виски, иглой пронзило мозг. Боль прошила израненное тело Кортеса, резанула по костям, заставив его резко выгнуться на бетонном полу и сдавленно прохрипеть короткое ругательство. Наркотик прекратил действие, и наемник остался один на один со своими ранами. Он не знал, хватит ли ему сил сделать еще одну инъекцию или даже просто открыть глаза. Открыть глаза. Кортес медленно поднял веки и скривился. Из полумрака пещеры на него участливо смотрел Чуя.

- Я думал, ты умер.

- Не сомневаюсь, - буркнул наемник, приподнимаясь на локте. Вдоль стены замерла шеренга крыс. - Что, пора завтракать?

- Не-е, стая сытая, - успокоил его охотник. - Нож хороший.

Чуя достал боевой нож Кортеса и с вожделением посмотрел на черный клинок:

- Очень хороший нож. Навский.

- Я знаю.

Кортес оторвал от рубашки пуговицу и проворчал заклинание. Пуговица превратилась в шприц.

- Плохо? - поинтересовался Чуя.