Карлос Кастанеда

Внутренний огонь (Часть 1)

автоматически содержались в стратегии его благодетеля. Терпение -

это бесстрастное ожидание: ни спешки, ни тревоги, просто поддержание того,

что должно.

- Я пресмыкался ежедневно, - продолжал дон Хуан, - иногда плача от

ударов бича, и все же я был счастлив. Стратегия моего благодетеля была

тем, что позволяло мне переходить от одного дня к другому без ненависти, я

был воином. Я знал, что выжидаю, и знал, чего жду. В этом и состоит

великая радость воинственности.

Он добавил, что стратегия его благодетеля была направлена на то,

чтобы систематически изводить этого человека, находя прикрытие высшего

порядка, так же, как это делали видящие периода конкисты, которые

прикрывали себя поддержкой церкви. Простой священник бывает иногда более

могущественным, чем дворянин.

Щитом дона Хуана была госпожа, нанявшая его на службу. Он преклонял

перед ней колена и называл святой всякий раз, когда видел. Он упросил ее

подарить ему медальон с изображением ее святого покровителя, чтобы он мог

молиться ему о ее здоровье и благополучии.

- Она мне дала такой медальон, - продолжал дон Хуан, - и это вывело

из себя надсмотрщика. А когда я настроил слуг молиться по ночам, у него

случился почти сердечный приступ. Я думаю, что тогда он и решил убить меня

- он не мог мне позволить действовать так дальше.

Как противодействие я организовал службу по четкам среди всех слуг

дома. Хозяйка думала, что я совершаю дела благочестивого человека.

После этого я уже не мог спокойно спать, и я не спал больше в своей

кровати. Каждую ночь я залезал на крышу. Оттуда я видел этого человека,

дважды искавшего меня среди ночи с убийством в глазах.

Ежедневно он посылал меня чистить конюшни, надеясь, что я буду

раздавлен насмерть, но у меня была перегородка из крепких досок, которой я

загораживал один из углов и прятался за ней. Этого он не знал, так как его

тошнило от

Лошадей - еще одна его слабость, наиболее смертельная из всех, как

потом оказалось.

Дон Хуан сказал, что своевременность - это качество, которое

управляет освобождением всего, что подготовлено. Контроль, дисциплина и

терпение подобны дамбе, за которой все собрано. Своевременность - шлюз

этой дамбы.

Этот человек знал только насилие, с помощью которого он

терроризировал. Если нейтрализовать это насилие, он становился почти

беспомощен. Дон Хуан знал, что этот человек не осмелится убить его на виду

у всего дома, поэтому однажды, в присутствии других рабочих и, конечно, на

глазах своей госпожи, дон Хуан оскорбил его. Он назвал его трусом, который

боится жены хозяина.

Стратегия его благодетеля призывала быть начеку в ожидании такого

момента, когда можно опрокинуть столы на мелочного тирана, неожиданные

вещи всегда так происходят: нижайший из рабов неожиданно дурачит тирана,

насмехается над ним, делает его смешным перед лицом значительных

свидетелей, а затем убегает, не дав тирану времени на отмщение.

- Мгновение спустя этот человек обезумел от ярости, а я уже преданно

преклонил колени перед госпожой, - продолжал дон Хуан.

Дон Хуан сказал, что когда госпожа вошла в дом, этот человек и его

друзья позвали его на задний двор, якобы для выполнения какой-то работы.

Этот человек был бледен - он побелел от гнева. По звуку его голоса дон

Хуан знал, что он действительно собирается сделать. Дон Хуан притворился

согласным, однако вместо того, чтобы идти на задний двор, он побежал в

конюшню. Он надеялся, что лошади поднимут такой грохот, что хозяевам

придется выйти, чтобы посмотреть, в чем дело. Он знал, что в этом случае

тот человек не осмелится убить его: это было бы слышно, а страх того

человека потерять службу был слишком обезоруживающим. Дон Хуан знал также,

что он не войдет к лошадям, если его не вывести совершенно из себя.

- Я заскочил в стойло к наиболее дикому жеребцу, - сказал дон Хуан, -

а мелочный тиран, ослепленный гневом, вынул нож и заскочил за мной. Я

тотчас скрылся за перегородкой. Конь лягнул его разок, и на этом все было

кончено.

Я провел шесть месяцев в этом доме и за это время изучил на своем

опыте четыре атрибута воинственности. Благодаря им я преуспел. Ни разу я

не пожалел себя и не заплакал от чувства оскорбленного достоинства. Я был

весел и безмятежен мой контроль и дисциплина были так же остры, как