Карлос Кастанеда

Внутренний огонь (Часть 1)

Большую трудность представляет то, что

вхождение во второе внимание предельно просто, а его соблазн почти

непреодолим.

Он сказал, что древние видящие, будучи экспертами сознания, применили

свои способности к исследованию собственного света сознания и заставили

его расширяться до невообразимых пределов. Фактически, они стремились

озарить все эманации внутри кокона, по одной полосе одновременно. Они

преуспели в этом, но, как ни странно, достижение озаренности только одной

полосы одновременно стало инструментом их увязания в болоте второго

внимания.

- Новые видящие исправили эту ошибку, - продолжал он. - и позволили

мастерству управления сознанием развиться до своего естественного конца,

который состоит в том, чтобы расширить свет сознания за границы

светящегося кокона одним единственным усилием. Третье внимание достигается

тогда, когда свет сознания обращается во внутренний огонь - сияние,

зажигающее не одну только полосу, а все эманации орла внутри человеческого

кокона.

Дон Хуан выразил свой благоговейный ужас перед сознательным усилием

новых видящих в стремлении достичь третьего внимания еще при жизни

сознательной личности.

Он сказал, что не считает полезным обсуждать отдельные случаи с

людьми и другими чувствующими существами, входившими в неведомое и

непостижимое бессознательно - он назвал это даром орла. Он уверил меня,

что для новых видящих вхождение в третье внимание - это также дар, но он

имеет другое значение: он похож на награду за достижения.

Он добавил, что в момент смерти все люди входят в непостижимое, и

некоторые из них даже достигают третьего внимания, но, в общем, только на

краткий миг и то лишь для того, чтобы очистить пищу орла.

- Высшим достижением человека будет, - сказал он. - достичь этого

уровня внимания при сохранении силы жизни, не став развоплощенным

сознанием, движущимся, как мотылек света, к клюву орла, чтобы быть

поглощенным.

Слушая объяснения дона Хуана, я опять полностью потерял из виду все

окружающее. Хенаро, по-видимому, встал и ушел, так как его нигде не было

видно. Странно было то, что я обнаружил себя припавшим к скале, при этом

дон Хуан сидел рядом на корточках и мягко придавливал меня за плечи. Я

прислонился к скале и закрыл глаза. С запада дул мягкий бриз.

- Не засыпай, - сказал дон Хуан. - ты ни за что не должен спать на

этой скале.

Я сел. На меня пристально смотрел дон Хуан.

- Просто расслабься, - продолжал он. - пусть затихнет внутренний

диалог.

Я сосредоточился полностью, чтобы понять то, что он говорит, когда

вдруг почувствовал толчок страха. Сначала я не знал, отчего это

происходит, и подумал, что это еще один приступ недоверия, однако затем

меня как громом поразило: я понял, что уже вечереет. То, что я принял за

часовую беседу, поглотило весь день.

Я вскочил, совершенно осознав это несоответствие, хотя и не мог

понять, что же случилось. Мною овладело странное ощущение, которое

заставило мое тело обратиться в бегство.

Дон Хуан прыгнул ко мне и силой удержал. Мы упали на мягкую почву, и

он держал меня мертвой хваткой. Раньше я и понятия не имел, что он такой

сильный.

Мое тело ужасно тряслось, руки ходили ходуном при каждой схватке. Это

было похоже на эпилептический припадок, однако какая-то часть меня

оставалась отрешенной настолько, что могла наблюдать за тем, как тело

тряслось, извивалось и вздрагивало.

Наконец, эти спазмы прекратились, и дон Хуан отпустил меня. Он тяжело

дышал. Он предложил опять залезть на скалу и посидеть там, пока я

оправлюсь.

Я не мог не обратиться к нему с моим настоятельным вопросом, что же

случилось со мной. Он ответил, что по мере того, как он говорил, я перешел

некоторый предел и вошел очень глубоко в левую часть. Он и Хенаро

следовали за мной. А затем, так же неожиданно, как вошел, я выскочил

обратно.

- Я схватил тебя как раз вовремя, - сказал он. - иначе ты вышел бы в

свое обычное состояние.

Я совершенно запутался. Он объяснил, что мы все трое играли с

сознанием, а я, должно быть, испугался и убежал от них.

- Хенаро - мастер управления сознанием, - продолжал дон Хуан. -

Сильвио Мануэль - мастер управления волей. Оба они были безжалостно