Рудольф Штайнер

Философия свободы (Часть 1)

из виду, мы уже узнали выше (ср. стр. 502). Она заключается в

том, что мы обращаем наше внимание только на предмет, о котором мы думаем, а

не одновременно и на мышление. Наивное сознание поэтому трактует мышление

как нечто, не имеющее ничего общего с вещами, но стоящее совершенно в

стороне от них и размышляющее о мире. Картина явлений мира, набрасываемая

мыслителем, считается не чем-то, принадлежащим к вещам, а существующим

только в голове человека; мир завершен и без этой картины. Мир совершенно

закончен во всех своих субстанциях и силах, и картину этого-то законченного

мира набрасывает человек. Тех, кто так думает, нужно только спросить: по

какому праву вы объявляете мир законченным без мышления? Не производит ли

мир с одинаковой необходимостью мышление в голове человека, как цветок у

растения? Посадите семя в землю, и оно распустится корнем и стеблем. Оно

покроется листьями и цветами. Противопоставьте растение вам самим. Оно

соединится в вашей душе с определенным понятием. Почему это понятие менее

принадлежит к целому растению, чем лист и цветок? Вы скажете: листья и цветы

существуют без воспринимающего субъекта, понятие же появляется только тогда,

когда человек противопоставляет себя растению. Отлично. Но и сами цветы и

листья возникают у растения только тогда, когда налицо земля, в которую

может быть положено семя, когда налицо свет и воздух, в которых могут

распускаться листья и цветы. Именно так возникает и понятие растения, когда

к растению подступается мыслящее сознание.

Совершенно произвольным было бы считать сумму того, что мы узнаем о

вещи посредством простого восприятия, за законченное целое, а то, что

предстает посредством мыслящего рассмотрения, - за что-то привходящее и не

имеющее ничего общего с самой вещью. Если я получу сегодня бутон розы, то

образ, представляющийся моему восприятию, лишь на первый взгляд скажется

законченным в себе. Если я опущу бутон в воду, то завтра я получу совершенно

другой образ моего объекта. Если я не буду спускать глаз с этого бутона

розы, то я увижу, как сегодняшнее состояние будет непрерывно переходить в

завтрашнее через бесчисленные промежуточные ступени. Образ, представляющийся

мне в определенный момент, есть только случайный отрезок из находящегося в

постоянном становлении предмета. Если я не опущу бутона в воду, то он не

разовьет целого ряда состояний, заложенных в нем как возможности. Точно так

же завтра мне могут помешать наблюдать цветок, и я получу вследствие этого

несовершенный его образ.

Мнение, которое заявило бы об одном представшем в определенный момент

образе - это есть вещь, было бы мнением, совершенно не отвечающим сути дела

и покоящимся на случайностях.

Столь же несостоятельным было бы объявлять вещью, и сумму воспринятых

признаков. Вполне возможно, что какой-нибудь дух мог бы одновременно и

нераздельно с восприятием получить также и понятие. Такому духу вовсе не

пришло бы на ум рассматривать понятие как что-то не принадлежащее к вещи. Он

должен был бы приписать ему существование, нераздельно связанное с вещью.

Я поясню это следующим примером: если я брошу в воздух камень в

горизонтальном направлении, то я увижу его последовательно в различных

местах. Я соединяю эти места в одну линию. В математике я знакомлюсь с

различными формами линий, в том числе и с параболой. Я знаю параболу как

линию, которая возникает, когда точка движется некоторым закономерным

образом. Если я исследую условия, в которых движется брошенный камень, то я

найду линию его движения тождественной с той, которую я знаю как параболу.

То, что камень движется именно параболически, является следствием данных

условий и с необходимостью следует из них. Форма параболы так же принадлежит

к целому явлению, как и все другое, подлежащее в нем рассмотрению.

Упомянутом выше духу, которому не пришлось бы избирать окольного пути

мышления, была бы дана не только сумма зрительных ощущений в различных

местах, но нераздельно от явления также и параболическая форма полета,

которую мы только посредством мышления присовокупляем к явлению.

Не в предметах лежит причина того, что они даются нам поначалу без

соответствующих понятий, а в нашей духовной организации. Все наше существо в