Рудольф Штайнер

Философия свободы (Часть 1)

априори, т. е.

непосредственно из моей интуиции вытекающим побуждением к действованию.

Ясно, что такое побуждение нельзя уже в строгом смысле слова причислить

к области характерологических задатков. Ибо то, что действует здесь как

побуждение, перестает уже быть только индивидуальным во мне, но есть

идеальное и, следовательно, всеобщее содержание моей интуиции. Стоит мне

лишь признать правомерность этого содержания как основы и исходной точки

какого-либо поступка, как я тотчас же вступаю в воление, независимо от того,

было ли это понятие во мне по времени раньше или оно вступает в мое сознание

лишь непосредственно перед поступком; т. е. содержалось ли оно уже во мне

как предрасположение или нет.

До действительного волевого акта дело доходит только тогда, когда

побуждение к поступку в форме понятия или представления, выступающее в

данный момент, воздействует на характерологическую предрасположенность.

Такое побуждение становится тогда мотивом воления.

Мотивы нравственности суть представления и понятия. Существуют

моралисты, усматривающие мотив нравственности и в чувствовании; они

утверждают, например, что цель нравственных поступков заключается в

поддержании максимального количества удовольствия в действующем индивидууме.

Но мотивом может стать не само удовольствие, а только представление об

удовольствии. Представление о каком-то будущем чувстве, а не само это

чувство, может воздействовать на мои характерологические задатки. Ибо самого

чувства еще не существует в момент совершения поступка - оно, напротив,

должно быть вызвано только поступком.

Но представление о собственном или чужом благе справедливо

рассматривается как мотив воления. Принцип, при котором человек посредством

своих поступков добивается наибольшей суммы личного удовольствия, называется

эгоизмом. Этого индивидуального благополучия пытаются достигнуть либо тем,

что беззастенчиво заботятся только о собственном благе и стремятся к нему

хотя бы даже ценою счастья других индивидуальностей (чистый эгоизм), либо же

тем, что содействуют чужому благу в расчете на благополучное опосредованное

влияние на собственную личность со стороны счастливых чужих

индивидуальностей, либо, наконец, из боязни принесением вреда чужим

индивидуальностям подвергнуть опасности и собственные интересы (мораль,

основанная на расчете). Конкретное содержание принципов эгоистической

нравственности будет зависеть от того, какое представление составит себе

человек о собственном или чужом благе. Он определит содержание своего

эгоистического стремления сообразно тому, что он считает жизненным благом

(благополучие, надежда на блаженство, избавление от различных зол и т.д.).

Дальнейшим по счету мотивом можно считать чисто понятийное содержание

поступка. Это содержание относится не исключительно к отдельному поступку,

как то имеет место в представлении о собственном удовольствии, а к

обоснованию поступка на целой системе нравственных принципов. Эти принципы

морали могут управлять нравственной жизнью в форме отвлеченных понятий, без

того чтобы кому-либо было дело до происхождения этих понятий. Мы ощущаем

тогда просто подчинение нравственному понятию, повисшему над нашим

поведением как заповедь, как нравственная необходимость. Обоснование этой

необходимости мы предоставляем тому, кто требует нравственного подчинения,

т. е. признаваемому нами нравственному авторитету (глава семьи, государство,

общественный обычай, церковный авторитет, божественное Откровение). Особый

род подобных принципов нравственности составляют те случаи, когда заповедь

оглашается нам не каким-то внешним авторитетом, а нашим собственным

внутренним миром (нравственная автономия). Мы слышим кнда голос внутри нас

самих, которому мы обязаны подчиниться. Выражением этого голоса является

совесть.

Нравственный прогресс заключается в том, когда человек перестает делать

мотивом своих поступков просто заповедь внешнего или внутреннего авторитета,

а пытается осознать основание, по которому какая-либо максима поведения

должна действовать в нем как мотив. Этот прогресс состоит в переходе от

авторитарной морали к действованию из нравственного понимания. На этой

ступени нравственности человек выслеживает потребности нравственной жизни и,