Михаил Белов

Иисус Христос или путешествие одного сознания (гла

после него.

Все усугублялось тем, что я абсолютно не умел 'закрывать'

свою душу. Глядя, как это делают люди, увидев, приближающегося

знакомого, я держал в уме какую-нибудь мысль или фразу, сказав

которую, или прикрыв которой душу, можно было бы отпарировать

удар, чтобы избежать той боли, которая неизменно следовала за

безобидными на вид словами, которые говорил мой собеседник. Но

я не мог почувствовать, когда мне наносится удар, так как боль

от него проявлялась позднее, а когда удар был явным, мои

попытки ответить чаще всего вызывали усмешку. Тем не менее

шарахаться от людей, я считал ниже своего достоинства. Но было

2 или 3 человека, встречи с которыми несли мне внутреннее

содрогание.

Один парень жестоко избил свою подругу, к которой у меня

было чувство, большее, чем к остальным женщинам. Я не мог ему

этого простить из-за отношения к ней, хотя к нему я чувствовал

дружеское отношение. Более того, все встречи с ним несли ка-

кую-то особенную боль, от которой я не знал как защититься.

Другая девушка обладала сильной энергетикой и говорила при

встрече: 'Приветик', нанося мне этим удар не только самим

приветствием, посколько я не знал как на него отвечать. Я

здоровался всей душой. Если я говорил: 'Здравствуй', -

чувствовал себя обделенным и разделенным этим ее 'приветиком'

надвое. Если я думал не ответить - была боль от собственной

грубости и мыслей, что причиню ей обиду. Я разрывался в

поисках выхода из этой ситуации. Она не восполняла энергию,

тратимую мной на приветствие.

Однажды я ей сказал: 'У тебя приветик или привет?' После

кратковременного выяснения отношений какой-то компромисс в

душах был найден.

'Гурджиев работал со своей группой с помощью глубоких

иррациональных методов. Однажды он использовал один метод,

который он называл 'методом остановки'. Например, вы находитесь

рядом с ним, и вдруг он говорит: 'Стоп!' Тогда каждый

должен остановиться каким есть. Замереть в том положении, в

каком их застала команда. И никакого движения! Этот метод на

чинается с тела. Если нет движения в теле, вдруг пропадает

движение в уме. Ум и тело связаны: нельзя сделать движение те

лом без какого-либо внутреннего движения ума и нельзя полностью

остановить тело, не остановив внутреннего движения ума. Тело и

ум - не две разные вещи, они одна и та же энергия. Энергия в

теле плотнее, чем в уме - различна плотность, различна частота

волн, на эта одна и та же волна, один и тот же поток энергии.

Искатели занимались этим упражнением остановки все время в

течение одного месяца. Однажды Гурджиев был в своей палатке, а

три искателя брели по сухому каналу, в котором не было воды.

Вдруг Гурджиев из палатки крикнул: 'Стоп!' Остановились все на

берегу канала. Эти трое, бывшие на дне канала, тоже

остановились. И вдруг на них хлынула вода, так как кто-то

открыл заслонки. Когда она достигла шей тех, кто стоял на дне

канала, один из них выпрыгнул из канала с мыслью: 'Гурджиев не

знает, что случилось. Он в своей палатке и не знает, что в

канал потекла вода. Оставаться дальше в канале неразумно'. Ос

тальные двое остались в канале, пока вода поднималась все выше

и выше. Наконец, она достигла их носов, и второй из них

подумал: 'Это - предел! Я пришел сюда не для того, чтобы уме

реть. Я пришел,чтобы узнать вечную жизнь, а не потерять эту' -

и выпрыгнул из канала. Третий остался. Та же проблема встала и

перед ним, но он решил остаться, потому что Гурджиев сказал,

что это иррациональное упражнение, и если его выполнять ра

зумно, весь эффект будет разрушен.

Вода поднялась выше его головы. Но тут Гурджиев выскочил

из своей палатки, прыгнул в канал и вытащил его на берег. Он

был на самой грани смерти. Но когда он пришел в себя, это был

преображенный человек. Он был уже не тем, кто стоял и

выполнял упражнение. Он был полностью преображен. Он что-то

узнал. Он совершил прыжок'.

Такие прыжки в течение лета и осени я совершал практически

каждый день, иногда и по 2-3 раза в день: надо, например, было

сходить в магазин, когда своя оболочка чувствовалась

действительно полевой, а душа разрывалась от однообразия и

желания развеяться.

Часто и на иную тренировку я шел, совершая подобный прыжок

- как на смерть, не зная останусь ли я живым после этой