Риан Айслер

Чаша и клинок

Хаос или трансформация

В исследовании, из которого выросла 'Чаша и Клинок', широко применялось

то, что социологи называют поведенческим анализом. Это не просто изучение

того, что было, есть или может быть, но также и размышления, как мы можем

наиболее эффективно повлиять на культурную эволюцию. Дальнейшая часть

введения предназначена в первую очередь для читателя, который хотел бы

побольше узнать о самом исследовании, остальные читатели могут прямо перейти

к главе I, чтобы, возможно, вернуться к этому разделу позднее.

До сих пор большинство исследований культурной эволюции

сосредотачивались прежде всего на поступательном движении от более простых к

более сложным уровням технологического и социального развития. Особое

внимание уделялось радикальным технологическим сдвигам, таким как

изобретение земледелия, индустриальная революция или, совсем недавно,

переход к постиндустриальной или ядерно-электронной эре. Этот аспект

развития безусловно имеет важные социальные и экономические последствия,

однако он все равно остается лишь частью человеческой истории.

Другую часть истории составляет иной тип движения: сдвиги в социальной

организации либо к модели партнерства, либо к модели господства. Как уже

указывалось, центральный тезис теории культурной! эволюции весьма неодинаков

в обществах партнерства и в обществах господства.

Эта теория частично основана на важном различении, которое далеко не

всегда учитывается. Дело в том, что термин 'эволюция' имеет два значения.

В-научном употреблении он характеризует биологическую и, в расширительном

смысле, культурную историю видов живых существ. Однако эволюция

употребляется также и в оценочном смысле, как синоним прогресса: движения от

низших к высшим уровням.

На самом деле, даже технологическая эволюция не была прямым

поступательным движением от низших к высшим уровням. Скорее, это был

процесс, отмеченный масштабными отступлениями, как греческий Темный век или

средние века . Тем не менее, похоже, что доминантой процесса всегда

оставалось стремление к большей технологической и социальной. сложности.

Можно также отметить и стремление человека к высшим целям: истине, красоте и

справедливости. Однако варварство, жестокость и воинственность, которые

отличают зафиксированную историю, слишком явно демонстрируют, что и к этим

целям движение не шло по прямой. Как показывают факты, которые мы

проанализируем ниже, и здесь тоже. можно говорить о масштабных регрессиях.

Собирая факты, составляя таблицы, проводя эксперименты, занимаясь

социальной динамикой, я смогла свести воедино открытия и теории социальных и

естественных наук, касающиеся самых разных областей. Два источника оказались

наиболее полезными: недавние труды феминисток и новые научные представления

о динамике изменений.

Представления о том, как формируются, живут и изменяются системы,

быстро распространяются и утверждаются в самых различных отраслях науки.

Этому способствуют, в частности, работы таких ученых, как нобелевский

лауреат Илья Пригожин и Изабель Стенджерс - в химии и общей теории систем,

Роберт. Шоу и Маршалл Фейгенбаум - в физике, Умберто Матурана и Франсииско

Варела - в биологии . Возникающая теория и соответствующие ей факты иногда

отождествляются с понятием 'новой физики', популяризированным такими

книгами, как 'Дао физики' и 'Поворотный пункт' Фритьофа Капра. Ее называют

иногда также теорией 'хаоса', поскольку, в первый раз в истории науки, она

сосредоточивает внимание на внезапных и фундаментальных изменениях -

изменениях того рода, которые наш мир начинает ощущать на себе все сильнее.

Особый интерес представляют новые работы, посвященные эволюционным

изменениям в биологии и палеонтологии, принадлежащие таким ученым, как

Вильмош Чаньи, Найло Элдредж, Стивен Джой Гоулд, а также публикации Эриха

Янча, Эрвина Ласло, Дэвида Лои о значении теории 'хаоса' для культурной