Даниил Андреев

Роза Мира (Часть 1)

поучениях Библии!

К сожалению, это древнее недоразумение не разъяснено до

сих пор: от античного многобожия давно ничего не осталось, но

ожесточенная, узкая, лишенная всякой мудрости нетерпимость

проявляется всякий раз, когда христианским церквам или по

крайней мере тем, кто говорит от их имени, доводится

высказывать свое суждение по вопросам индусских, китайских,

японских, тибетских систем. Столь же нетерпимы и две другие

религии семитического корня. Здесь налицо типичный случай

разнствования религий по горизонтали: не противореча друг другу

по существу, не сталкиваясь друг с другом в необозримом

духовном космосе, христианство и индуизм, буддизм и ислам,

иудейство и религия шинто говорят о разном, о разных, так

сказать, духовных странах, о разных сегментах Шаданакара;

ограниченность же человеческая толкует это как противоречия и

объявляет одно из учений истинным, а остальные - ложными. -

'Если Бог един, то другие боги суть, так сказать, самозванцы:

это - или бесы, или игра человеческого воображения'. Какая

детская мысль! Господь Бог един, но богов много; начертание

этого слова в русском языке то с большой, то с малой буквы

достаточно ясно говорит о различиях содержания, вкладываемого в

это слово в обоих случаях. Если же повторение этого слова в

различных смыслах пугает кого-нибудь, пусть он заменит его,

говоря о политеизме, каким-нибудь другим: 'великие духи',

'великие иерархии', но от этого ничего не изменится, если не

считать того, что употребление слова 'дух' может в ряде случаев

повести к недоразумениям, ибо многие из этих богов суть не

духи, а могучие существа, обладающие материальной

воплощенностыо, хотя и в других, трансфизических слоях бытия.

Все эти основанные на недоразумениях разногласия между

религиями приводят на память одно сравнение, когда-то

встреченное мною в религиозной литературе, хотя я и не помню,

где именно: как если бы несколько путешественников поднимались

с разных сторон на одну и ту же гору, видели и обследовали

различные ее склоны, а по возвращении заспорили бы о том, кто

из них видел реально существующее, а кто - причуды собственного

воображения; причем каждый рассуждают бы, что гора именно

такова, каковой она оказалась с его стороны, а свидетельства

других путешественников о других ее сторонах - лживы, абсурдны

и являют собой западню для душ человеческих. Таким образом,

первый вывод, вытекающий из сопоставления междурелигиозных

разногласий, заключает в себе путь к устранению тех из них,

которые основаны либо просто на недоразумении, либо на

несовпадении объектов религиозного познания в различных рядах

опыта, то есть противоречия 'по горизонтали'.

Но не только политеизм, но и анимизм, и праанимизм не

исчерпываются мутными, случайными, субъективными образами,

возникавшими в сознании первобытного человечества:

трансфизическая реальность стоит и за ними. Провидение именно

потому и есть Провидение, что оно никогда не оставляло народы и

расы быть игралищем фантазмов и иллюзий, без всякой возможности

соприкоснуться с высшей реальностью. Не Бога, а темную, злобную

силу пришлось бы признать за истинного вожатого человечества,

если представить себе, что десятки тысяч лет первобытному

человечеству преграждалась всякая возможность пережить что-либо

духовное или по крайней мере иноматериальное, соприкоснуться с

чем-либо, кроме физического мира да собственных фантасмагорий.

- Пусть так, но чем может духовный опыт 'дикаря' обогатить нас

- нас, стоящих на столь высокой, сравнительно с ним, ступени

духопознания? - А вот именно тем, что было постигнуто тогда, в

той обстановке, тою неповторимой психикой, но не передалось,

утратимтесь, не было преемственно воспринято последующими

формами духопознания в свою сокровищницу. Специальное

исследование магических представлений и опыта пралогического

мышления под этим углом зрения помогло бы не только

'реабилитации' этих древних верований в их существенных чертах,

но и нашло бы для них место в начинающем формироваться теперь

синтетическом религиозном мировоззрении. Выяснилось бы,

например, что представления австралийского племени арунта о

единой жизненной субстанции, переливающейся в материи