Е. П. Блаватская

Корни ритуализма в церкви и масонстве

слово, обозначающее Мессию — meshiah (помазанник, от mashah, помазывать) вряд ли применимо здесь и едва ли несет то же значение в церковном смысле; также и латинское слово missa (месса) не лучшим образом может быть образовано от другого латинского слова mittere, missum, «посылать», или «отпускать». Потому что таинство евхаристии — ее сердце и душа — основываются на освящении и приобщении гостией (жертвоприношении), облаткой (тонким, похожим на лист, хлебом), представляющей тело Христово, и такой хлебец из муки представляет собой прямое развитие жертвоприношений урожая или зерна. И опять-таки, древние мессы были коэнами (поздними обедами или ужинами), которые, из простой еды римлян, которые «умывались, умащивались и одевали облачения сенаторов» для обеда, становились священным принятием пищи в память о последнем Ужине Христа.

__________

* Езекия дает это имя (агирмос) первому дню посвящения в мистерии Цереры, богини урожая, и относит к нему также и имя Синаксис. Ранние христиане называли свои мессы, пока не был принят этот термин, и празднования своих мистерий — словом Синаксис, состоящим из sun — «вместе», и ago — «я веду», отсюда и греческий синаксис, или собрание.

Новообращенные евреи во времена апостолов собирались на таких синаксисах, чтобы читать Евангелия и свои послания (апостольские). Св. Юстин (150 г. н.э.) рассказывает нам, что такие собрания проводились в день, называемый солнечным (Sunday, воскресенье, dies magnus, «великий день»), в дни, когда псалмы воспевали «сравнение крещения с чистой водой и agapae святого coena с хлебом и вином». Что должна была делать эта смешанная комбинация языческих римских обедов, появившаяся благодаря вторжению церковных догм в тайные мистерии, с еврейским Messiah, «тем, кто побуждает спуститься в преисподнюю» (или аид), или его греческим вариантом — Мессией. Как было показано Норком, Иисус «никогда не был помазан ни как первосвященник, ни как царь», и поэтому его название «Мессия» не может быть выведено из данного еврейского эквивалента. И это еще менее вероятно, поскольку слово «помазанник», или «натертый маслом» в Гомеровской терминологии, — это хрис, criz, и хрио, criw, — оба они значат помазать тело маслом. (См. «Эзотерический характер Евангелий»).

Другой высший масон, автор «Источника Мер», суммирует всю эту imbroglio [путаницу] многих веков в нескольких словах, говоря:

«Фактически было два Мессии. Первый, побудивший себя спуститься в преисподнюю для спасения мира;* он был солнцем, лишенным своих золотых лучей и увенчанным затемняющими лучами (символизирующими эту утрату), как колючками. Второй был победоносным Мессией, восходящим на эту вершину небесного свода, персонифицированный как Лев из рода Иуды. В обоих случаях у него есть крест...»

__________

* С незапамятных времен каждый посвященный перед началом своего высшего испытания посвящением, в древности так же, как и в настоящее время, произносил эти сакраментальные слова... «Я клянусь отказаться от своей жизни ради спасения моих братьев, которые составляют все человечество, если меня призовут, и умереть, защищая истину...»

В амбарвалиях, празднованиях в честь Цереры, арваль (помощник верховного жреца), облаченный во все белое, клал на гостию (груду жертвоприношений) пшеничную лепешку и вино с водой, совершал возлияния и давал испить другим. Жертвоприношения делались тогда верховным жрецом. Это символизировало собой три царства природы — пшеничная лепешка (растительное царство), жертвенная чаша, или потир (минеральное), и мантия (похожее на шарф облачение) иерофанта, конец которой он обматывал вокруг кубка с жертвенным вином. Это облачение изготовлялось из чистой белой кожи ягненка.

Современный священник повторяет жест за жестом действия языческого жреца. Он поднимает хлеб и предлагает его для освящения; благословляет воду, которую следует налить в потир, и затем наливают туда вино, окуривает благовониями алтарь, и т.д., и т.д., и, входя в алтарь, умывает руки, говоря: «Я умываю свои руки среди НЕВИННЫХ и обхожу твой алтарь, о, Господь». Он делает это, потому что древний языческий жрец делал то же самое, говоря: «Я умываю (святой водой) свои руки среди НЕВИННЫХ (полностью посвященных братьев) и обхожу твой алтарь, о, великая Богиня (Церера)». Трижды обходил верховный жрец вокруг алтаря, осыпанного подношениями, неся высоко над своей головой сосуд, покрытый концом своей снежно-белой мантии из ягнячьей кожи...