Чэнь Кайго , Чжэнь Шуньчао

Восхождение к ДАО

Липина в преемники своей школы.

Руководил церемонией Чжан Хэдао, учитель в шестнадцатом колене. Старики вымылись, облачились в парадные одежды, зажгли благовония и взяли в руки свои «драгоценные мечи» — ритуальное оружие даосского священника. Двое учеников Чжан Хэдао и Ван Липин, встав перед своим наставником на колени лицом к югу, совершили поклонение Небу, Земле и всем патриархам даосского учения. Отбив поклоны, ученики Чжан Хэдао поднялись с коленей и сели рядом с учителем, велев Ван Липину, как младшему ученику, поклониться им. Чжан Хэдао, как учитель школы в шестнадцатом поколении, стал для Ван Липина «наставником-дедом», а Ван Цзяомин и Цзя Цзяои — «наставниками-отцами». Согласно генеалогической книге школы Лунмэнь, восемнадцатое поколение учителей школы должно было иметь в своем имени знак «вечность», и Чжан Хэдао дал новоиспеченному ученику имя «Юншэн», что значит «вечноживущий» (11).Священническое же имя Ван Липина стало «Линли-цзы»— «Божественный муж». Чжан Хэдао зачитал Ван Липину правила жизни даосов, и Ван Липин поклялся перед Небом в том, что всегда будет хранить эти правила в сердце, следовать им в жизни и до конца дней чтить наставников и быть верным правде Дао.

Когда церемония закончилась, Чжан Хэдао усадил Ван Липина рядом с собой и впервые рассказал ему о Великом Дао. Он сказал:

- Великое Дао существует прежде всего сущего. Оно не имеет ни формы, ни образа, ни начала, ни конца. Ему нельзя присвоить имя, и только за неимением лучшего слова его называют «Дао». Ибо оно непостижимо и сокровенно. В иероглифе «Дао» сначала пишутся две точки: левая обозначает солнце, а правая — луну. Тут указывается на Великий Предел, объемлющий мужское начало ян и женское начало инь. Эти две верхние точки символизируют на земле огонь и воду, а в человеке — два глаза, в которых обретается «внутренний свет мудрости». Под точками пишется знак «единица», и он обозначает все сущее в мире. Ниже пишется знак «самость», и это означает «я сам», ибо и небо, и земля, и луна, и солнце, и вся тьма вещей

пребывают во мне самом, и Дао не отличается от нашей самости. Все вместе эти знаки образуют слово «голова», а голова — всему начало. Это значит, что постижение Дао — первейшее и самое доброе дело на земле, Под конец мы пишем знак «идти», а идти — значит что-то осуществлять. Мы претворяем Дао в самих себе, и Дао претворяется в целом мире. Таков смысл слова «Дао».

Помолчав немного, Чжан Хэдао продолжил: — Наше учение о Дао пошло от Высочайшего Старого правителя (12), и все его тонкости содержатся уже в самом слове «Дао». В постижении Дао главное — покой. Смысл этого слова невозможно исчерпать. В нем -весь путь нашего совершенствования, и вся суть вселенной. Оно объемлет и Небо, и Землю, и Человека. Люди в мире умеют только болтать о пустоте: они не знают, что значит пребывать в пустоте, потому что они не понимают, откуда берется покой. А покой происходит из пустоты. Если в сердце человека нет покоя, значит, в нем еще живут желания — вот главная помеха совершенствованию, Как только в нас поднимается желание, дух наш замутняется, а энергия в нашем теле встречает на своем пути преграды. Поэтому, как бы мы ни старались постичь в себе Дао, проку от этого не будет. А если искоренить субъективные желания, телом и духом погрузиться в покой, дух, данный нам от Дао, обретет истинную жизнь. Одним словом, на пути к совершенству лучшее средство — покои. Вокруг меня все движется, а мое сердце остается неподвижным, и мы даже не знаем, отчего это так. Когда покой в нас достигает предела, само собой возникает движение, и мы знаем, что истоки всех превращений — в нас самих. Секрет вечной жизни обретается на этом пути. Ты у нас ученик «вечно живущий»: коли взялся за постижение Дао, должен эту истину понять и к своей жизни приложить. Тогда многого добьешься.

Произнеся эти слова, Чжан Хэдао вдруг вскочил на ноги, потянулся и сказал: — Вставайте, время уже позднее, пора отдыхать. Ван Липин поднялся вместе со старшими учениками, отвесил всем троим поклон и пошел следом за ними спать.

На следующий день все четверо встали еще до рассвета, сделали несколько упражнений для разминки и наскоро позавтракали. Чжан Хэдао и Цзя Цзяои ушли куда-то по делам, а Ван Цзяомин остался с новым учеником в кузнице.

Ван Цзяомин, который, как уже говорилось, в молодости служил офицером в военной школе Вампу, был человек мужественный и строгого нрава. Подозвав к себе Ван Липина, он сказал ему: