Чэнь Кайго , Чжэнь Шуньчао

Восхождение к ДАО ( часть 2)

занятий Ван Липин исписал несколько десятков ученических тетрадок, которые хранил у себя дома в деревянном ящике. Нечего и говорить, что содержание этих тетрадок показалось бы хунвэйбинам и прочим доморощенным «революционерам» немыслимой крамолой. А между тем отца Ван Липина объявили на работе «реакционным технократом», и в его дом в любой момент могли ворваться с обыском радетели «революционной чистоты». Оставлять тетрадки дома было небезопасно. Но и вне дома вполне надежного места, чтобы их спрятать, вроде как не находилось. И с собой нести — не унесешь. Учителя велели ему уничтожить дневники: «Уж лучше твоим записям сгореть в огне, чем попасть в руки недостойных людей. Такого позора перед нашими святыми предками мы не переживем. Потом как-нибудь восстановишь свои дневники. Потомки тебя поймут». Пришлось Ван Липину предать дневники огню. Целый день пламя лизало тетрадки, исписанные еще не установившимся ученическим почерком. Это пламя нестерпимо жгло сердце Ван Липина...

После того дня Ван Липина уже ничто не удерживало дома. Теперь он мог идти со своими учителями хоть на край света.

«Странствовать, подобно облакам», — это еще и необходимый этап даосского совершенствования. Обыкновенные люди путешествуют лишь для того, чтобы сменить обстановку и полюбоваться красивыми видами. Ученые люди или художники путешествуют для того, чтобы лучше узнать жизнь людей и природы, воспитать в себе волю, получить импульс для творчества. А даосы, отправляясь в странствия, преследовали три цели: во-первых, совершенствование; во-вторых, поиск настоящих учителей; в-третьих, исследование. Путешествие полезно для совершенствования даоса потому, что дает возможность заниматься в разных природных условиях и тем самым помогает лучше чувствовать энергию земли. Кроме того, путешествуя, даос может встречаться с даосскими отшельниками, сравнивать учения разных школ и перенимать лучшее в них. Наконец, благодаря путешествиям даос может открывать для себя значение различных предметов в деле совершенствования. Даосы пускаются в странствия не сразу, а лишь достигнув определенной ступени совершенства. Оно и понятно: слишком уж много значит путешествие в их жизни. Да и постичь тонкую связь многообразных метаморфоз в природе и человеке способен лишь подвижник с необыкновенно чутким, просветленным сознанием (41).

Традиция даосизма тянется непрерывающейся нитью на протяжении нескольких тысячелетий. Все это время именно даосизм составлял ядро китайской культуры. Однако в старые времена знание даосских секретов было доступно лишь очень немногим. В чем тут причина? Дело в том, что даосы много знают о мире и о человеке. А того, кто много знает, трудно держать под контролем. Еще когда древний Китай впервые был объединен под властью династии Цинь, первый китайский император Цинь Шихуанди (42) приказал уничтожить все хроники и записи покоренных им царств. Были сохранены только книги по медицине, сельскому хозяйству и гаданию, а тот, кто желал учиться, как сказано в летописях, «должен был взять себе учителем государственного чиновника». И в последующие эпохи чиновники выступали в роли знатоков наук и учителей, обеспечивая тем самым контроль государства над духовной жизнью народа.

В развитии китайской культуры есть одна особенность, о которой нельзя не сказать особо. С древности правители Китая официально признавали только конфуцианские каноны, даосские же книги, если они попадали в народ, подвергались запрету, и многие из этих книг в конце концов были утеряны. Ну, а правящая верхушка империи запрещала даосские сочинения под предлогом, что они насаждают среди подданных империи «вредные суеверия».

Взять, к примеру, искусство «гадания по спине». Первоначально оно было самой настоящей государственной тайной и о нем знали лишь несколько придворных астрологов. Со временем оно каким-то образом проникло в народ. Тогда первый правитель династии Сун приказал привести в беспорядок книги на эту тему, и с тех пор люди, за исключением узкого круга даосов, уже не могли разобраться в тонкостях «гадания по спине».

А теперь на дворе стоял 1968 год, и Китай вновь захлестнула волна вандализма. От этого у трех стариков и юноши, живших на Западной горе у города Фушунь, камень лежал на сердце.