Надежда Первухина

Имя для ведьмы - 3

какая!

Интересно, а кто все-таки так заботился о том, чтобы ведьмы Викки, новоизбранной Госпожи Шабаша, не стало?

В общем-то, я никогда не страдала отсутствием таланта влезать в большие неприятности и попутно наживать себе целый эшелон разнообразных врагов. Взять хотя бы из последних: те ведьмы, которые проголосовали за Николь Кидман, - они могли желать моей смерти, и я их понимаю, точнее, понимаю их стремление к власти, которая досталась мне, а не их обожаемой Николь. Кстати, сама Николь тоже может нанять киллера, чтоб он со мной - счастливой соперницей - расправился. С нее станется...

А еще... Я уж и позабыла о них. О московских вампирах, чье поголовье резко сократилось благодаря визиту в столицу одного моего африканского приятеля. У вампиров тоже, таким образом, имеется повод для мести мне, скромной и несчастной...

Мести мне?

Только ли мне?

Я даже заерзала на сиденье, чем вызвала удивленный взгляд со стороны Арво. Тебе этого не понять, потомственный колдун. У тебя нет семьи, которой может угрожать кто угодно, покуда мама-ведьма в длительном отъезде!

У меня возникло безумное желание выскочить из машины на полном ходу и, отодрав ветку от первой попавшейся осины, оседлать ее и таким образом вернуться домой, наплевав и на свою должность, и на весь Трибунал в целом.

Но я не стала этого делать.

Малодушие - порок.

Ведьма не должна быть малодушной.

И опасность ей следует встретить с достоинством, подобающим уровню опасности.

Взрыв так взрыв.

Трибунал так Трибунал...

И вообще... Может, я это все выдумываю? И с моими близкими все нормально?

Очень на это надеюсь.

- Арво, - попросила я своего молчаливого колдуна. - Настройтесь, пожалуйста, на какую-нибудь русскую радиостанцию.

- Вам не нравятся финские песни? - спросил Арво, два часа слушавший игривые мелодии с абсолютно тарабарскими словами.

- Просто у меня ностальгия. Понимаете?

- Хорошо. - Арво пощелкал кнопками, эфир затрещал и заскрипел чередой сменяемых волн, и вдруг сквозь шум прорвалось:

А у тебя, быть может, праздник нынче...

Русский голос, глуховатый женский голос пел под аккомпанемент гитары и саксофона странную песню...

- Оставить? - спросил Арво.

- Оставьте! - едва не выкрикнула я.

А у тебя, быть может, праздник нынче,

Весь дом в огнях и музыке и в пенье...

А у меня опять под дверью хнычет

Дождь-сирота, присевши на ступени.

И ты поешь (я даже помню голос),

И гости пьют, и шум, и звон бокалов

Разбившихся... Да, что-то раскололось.

Наверное, все то, что я искала.

А ты, забывший все, беспечно светел,

Как златокудрый отрок Боттичелли.

И палым листьям на твоем паркете

Ты никакого не придашь значенья...

А может быть, наоборот, и болью

Ты переполнен? И тоскою черной?

И ты уже почти не помнишь Бога.

И ты уже почти не веришь в черта.

И думаешь: вскрыть вены или - проще -

С двенадцатого - вниз. Но слишком страшно.

И парусами на ветру полощет

Твой белый бриг, ненужный и вчерашний.

Так что же держит? То ли память, то ли

Надежда на пришествие рассвета...

И никакой в том не играет роли

Вся эта жизнь и даже песня эта.

И путь, которым ты пройти решишься,

Не приведет тебя к заветной цели.

Шум и треск заглушил песню. Я чуть не взвыла от досады - песня мне понравилась.

- Верните! - я защелкала кнопками. Бесполезно. Лишь на какое-то мгновение возник этот голос, пропев: “Идаже страх сумеет стать спасеньем”, - и исчез окончательно.

- Не огорчайтесь, - Арво увидел, какое мрачное у меня лицо. - Я понимаю, вы устали. Но мы скоро будем на месте, и там вы отдохнете. Это настоящий рай, если можно так выразиться.

- Верю вам на слово, - буркнула я и уставилась в окно.

* * *

... Арво меня не обманул. Кстати, по-моему, у финнов это национальная черта - честность, возведенная в ранг абсолюта.

Город Кемиярви, конечный пункт нашего автомобильного путешествия по Финляндии, был воистину северным раем. Его окружали безмолвные, гладкие как поверхность зеркал озера и не менее безмолвные сопки.

Тишина, сосновый воздух, покой и неброская красота - лучшие составляющие отдыха Великих Ведьм.

Представительницы Трибунала жили (каждая отдельно) в симпатичных домиках на берегу озера, называвшегося так же, как и город. Этакий идиллический кемпинг оккультного характера. Меня Арво отвез к такому же дому: одноэтажному, выкрашенному рыже-алой краской, с крылечком и черепичной крышей.

- Такой дом называется “кесямёкки”, - пояснил Арво. - Пока на озере не поселились Матери Ведьмы, здесь круглый год жили рыбаки...