Морозов НА

Откровение в грозе и буре

защищающим его ортодоксальным историкам утверждать, будто он, получив внезапный дар пророчества, уехал ещё до произнесения приговора над Иоанном272.

Факт же остаётся тот, что Епифаний, раньше всех прискакавший судить Иоанна и задиравший его всеми способами ещё до собора, несомненно был, может быть вместе с Иеронимом Блаженным, одним из главных обвинителей Иоанна. Благодаря этому он перепугался теперь так сильно, что при своём преклонном возрасте (ему, говорят, было, несмотря на его горячность, за сто лет) уже не мог вынести своего ужаса, и умер на половине дороги от Константинополя, не доехав до своего острова Кипра. Это случилось 12 мая, а потому мы можем определить, что заседания собора кончились в первых числах того же месяца или, в крайнем случае, не раньше конца апреля 403 года.

На остальных епископов собора, опоздавших уехать из Константинополя, набросились жители столицы. Они напали на приехавших с Теофилом священников и угрожали потопить самого Теофила. Кровь потекла по взморью, куда судьи прибежали садиться на свои корабли. Севериан, Антиох и другие враги Иоанна разбежались из города в испуге, хотя император созывал их снова для оправдания Иоанна… Ночью взошёл на корабль сам «опозоренный» Теофил273. Он так перепугался, что снова примирился с изгнанными им оригенитами, и разрешил им всем вернуться к нему в Египет. Но только два из «длинных братьев» возвратились в свои разрушенные хижины на Нитрийской горе, а остальные уже умерли в Константинополе.

VII. Иоанн в роли константинопольского верховного епископа, низвергнутого собором и не признаваемого никем, кроме народа. Новый суд над ним, его заточение, ссылка и смерть в изгнании

Итак, стихийное явление природы, землетрясение, как будто нарочно пришло к Иоанну на выручку и восстановило ему, как автору «Откровения в грозе и буре», почти весь его прежний авторитет. Если бы после этого Иоанн стал жить по примеру своих предшественников, стараясь поддержать хорошие отношения с императорской властью, или, скажем прямо, оставил бы свои республиканские убеждения, усвоенные им, вероятно, ещё в афинской языческой школе, то он, без сомнения, прожил бы благополучно до конца своей жизни.