Стивен Кинг

Извлечение троих Темная Башня – 2

каждому ее слову: "Если вы вдруг почувствовали это свербящее ощущение, делать ничего не надо… но это не значит, что надо забыть. Потому что всегда есть шанс, пусть даже совсем совсем крошечный, что вам удастся что то такое остановить, пока оно еще не началось… чтобы, скажем, не засесть дней на двадцать на аэродроме какой нибудь сраной арабской страны".

Просто цветные контакты, и все же…

Благодарствую вам.

Он во сне разговаривал? Или по рассеянности перепутал и заговорил на другом языке?

Джейн решила, что надо понаблюдать.

Она приглядит за ним.

И не забудет.

Пора, — подумал стрелок. — Сейчас мы посмотрим, да?

Он сумел выйти из своего мира и войти в это тело через дверь на берегу. Теперь нужно выяснить, можно ли что нибудь перенести отсюда в свой мир. Про себя он не думал. Роланд ни на мгновение не усомнился в том, что, как только понадобится, он сумеет вернуться в свое отравленное заражением, ослабевшее тело. Но — вещи? Физические предметы? Вот, к примеру, на столе перед ним еда: женщина в красной форме назвала это сэендвичем с танцующей рыбой. Стрелок не знал, что такое танцующая рыба, но бутер признал сразу, как только увидел, хотя с виду он вроде бы был непрожарен. Странно.

Его тело нуждалось в пище, а потом ему нужна будет вода, но больше всего его телу нужно сейчас лекарство, иначе оно умрет от укуса осарообразной твари. В этом мире должно быть такое лекарство; в мире, выше любого орла в небе летают кареты, казалось, не было ничего невозможного. Но ему не помогут и самые лучшие снадобья этого мира, если нельзя будет их пронести через дверь.

"Ты можешь жить в этом теле, стрелок, — шепоток человека в черном поднялся из самых глубин сознания. — Брось ты этот дышащий кусок мяса, пусть им займутся омары. Все равно это лишь оболочка".

Он никогла не пойдет на это. Во первых, остаться в этом теле — значит совершить самое подлое воровство, потому что стрелок знал: он не сможет довольствоваться ролью пассивного пассажира, не сможет просто сидеть, глядя из глаз этого человека, как из окна кареты, на проплывающее мимо пейзажи и сцены.

А во вторых, он — Роланд. Если ему суждено умереть сейчас, он умрет Роландом. Он умрет на дороге к Башне. Ползком, если нельзя иначе.

А потом в нем опять заговорила та грубоватая практичность, которая, как тигр с косулей, уживалась в душе стрелка с романтическими устремлениями. Рано думать о смерти

— он еще даже и не приступил к своему эксперименту.