Стивен Кинг

Извлечение троих Темная Башня – 2

ты туда, куда солнышко не заглядывает, мать твою, — сказал Эдди и направился к своему подъезду.

Идти было недалеко, но не прошел он и полпути, как рука Андолини схватила его за плечо с парализующей силой тисков. Сам он дышал в шею Эдди горячо, как бык. Он проделал все это за пару секунд, а судя по его туповатому виду можно было бы предположить, что за это время мозг его не успел бы и дать команды руке, чтобы та открыла дверцу.

Эдди обернулся.

Будь крутым, Эдди, — прошептал Роланд.

Круче некуда, отозвался Эдди.

— За такое мне бы надо тебя убить, — сказал Андолини. — Я бы не от кого такого не потерпел, чтобы меня посылали в задницу, и особенно от такого засранца и мелкого наркомана, как ты.

— Ну и убей! — выкрикнул Эдди, но это был крик рассчитанный. Крутой крик, если так можно выразиться. Они стояли на тротуаре, две темных фигуры в горизонтальных лучах весеннего заката, на пустынной улице Ко Оп Сити в районе Бронкс. И люди слышали крик, слышали слово «убей», и если их радиоприемники были включены, они добавляли звук, если же — выключены, то сначала включали, а потом добавляли звук. потому что так лучше. Так безопаснее.

— Рико Балазар не сдержал слова! Я, значит, свое обязательство выполнил, а он меня кинул! Так что пошел ка ты в задницу, это я тебе говорю. И ему тоже скажу, пусть идет в задницу. Я любому скажу, пусть идут в задницу!

Андолини вытаращился на него. Глаза его были такими темными, что цвет их, казалось, просачивается в белки, и от этого они желтые, как старый пергамент.

— Я бы и президенту Рейгану сказал, чтобы он убирался в задницу6 если бы он не сдержал данного слова, и имел я его президентскую неприкосновенность или как оно там называется!

Слова замерли эхом в кирпиче и бетоне. Единственный ребенок с очень черной кожей, в белых баскетбольных трусах и высокий кроссовках стоял на игровой площадке на той стороне улицы и наблюдал за ними, держа мяч на сгибе локтя.

— Ты закончил? — осведомился Андолини, когда это затихло.

— Да, — сказал Эдди совершенно нормальным голосом.

— О'кей, — подытожил Андолини, разжал свои человекоподобные пальцы и улыбнулся… и когда он улыбнулся, случилось сразу две вещи: во первых, в нем появился какой то шарм, столь неожиданный, что он мог бы обезоружить любого, а во вторых, стало видно, что он действительно умен. Опасно умен. — Теперь поедем?

Эдди поправил прическу руками, на мгновение сложил руки, чтобы почесать обе, и сказал:

— Наверное, лучше поехать. Все равно разговор этот ни к чему не приведет.