с высоким эгрегором, во время которого вся тонкая семерка резко
сокращается в размерах и сидит тихая, как мышь - сейчас точка сборки
находится в недоступном для нее положении, а энергетический поток для нее
откровенно ядовит и разрушителен. Но вот сеанс связи (минута истинного
вдохновения, например, или особо просветленное состояние во время молитвы)
прошел, точка сборки возвращена в более-менее обычное состояние, и тонкая
семерка немедленно вступает в борьбу за нее: во-первых нужно растащить
полученную сверху энергию, уже частично переваренную самим человеком и потому
съедобную (а может быть, и лакомую), а во-вторых, нужно постараться не дать
человеку запомнить достигнутое положение точки сборки, а вместо него
предложить местечко по соседству, чуть-чуть потеплее и поуютнее; чтобы
все-таки не совсем прямо в открытом космосе чистой духовности, где -273° по
Цельсию, а воздуха нет совсем.
Дракона просто распирает от гордости собой: "Ай да я! Где был и что
сделал! Надо срочно всем рассказать - то-то они восхитятся!" К сожалению, эти
рассказы дракона ведут к быстрой потере личной энергии человека и часто
нескромны - высокий эгрегор имеет свои грифы секретности, которые нужно долго
учиться чувствовать и не нарушать.
Свинья переполнена новыми ощущениями: "Давай попробуем еще, еще и
еще!" - говорит она, и человек часто, попадаясь на эту провокацию, пытается
выйти на связь в совершенно неподходящий момент. В лучшем случае он просто
теряет энергию, в худшем - устанавливает связь с жестким эгрегором, путая его
с высоким.
Торопыжка начинает суетливую возню вокруг человека, которому по-хорошему
надо бы посидеть еще некоторое время в тишине, подумать, почувствовать,
прислушаться к своим ощущениям и новому состоянию, чтобы все это пережить и
запомнить; торопыжка же тащит его куда угодно, лишь бы увеличить внутренний
ритм и не дать медитации пройти до конца.
Желтый незаметно уводит медитацию в сторону и предлагает человеку на
выбор еще десять миров и двадцать эмоциональных состояний, лишь бы отодвинуть
точку сборки из столь неприятной для него области честности и истинности
происходящего. Он также пытается посеять сомнения в душе человека: "А уверен
ли ты в себе и своих результатах? А где критерии истинности того, что ты
увидел, почувствовал и сделал? Может, ты был в объятиях Фокермы, но просто
этого не заметил, а?"
Действительно, человек ищущий никогда не уверен в себе, но он и не
должен к этому стремиться. Мастер уверен в своем