Неизвестный

Титул

ворчали! Экономисты просчитывали риск регресса от этих реформ - не покатится ли вообще вся цивилизация к чертовой матери безостановочно назад при таком резком сокращении рабочего времени? Подсчитали - не покатится. Отдохнувший и полный творческого задора, основанного на чувстве своего человеческого достоинства, рабочий, как предполагалось (что и подтвердилось) сделает больше за восемь часов, чем изможденный до скотского состояния доходяга делает за шестнадцать. А ведь могли и плюнуть на рабочих! Не родственники же! Но не плюнули - времена стали не те. Добро уже стало требовательнее.

И, наверное, все теми же категориями Добра можно больше объяснить такую вещь, как пособие по безработице, нежели социальными уловками властей. Власть - есть власть, ей плевать на социальную неустроенность. Крутись сам, как хочешь. Нам, россиянам, - это знакомо. Это же было знакомо даже США еще в 30-е годы XX века. Сейчас в западном мире человека не бросают на произвол, даже если он сам не хочет работать и согласен с квотой пособия. Зачем тратят деньги? Ведь пример России у них перед глазами - перестань платить пособие по безработице, сделай их в социальном плане "россиянами", и народ никуда не денется, а кинется торговать сигаретами, перебиваться случайными заработками, шабашить, возделывать огороды, челночить, работать реализаторами на рынках, ремонтировать телевизоры, устанавливать антенны, носить обеды в предприятия, печь пирожки для торгующих на рынках, подваривать глушители, делать водку на дому, воровать в садах и огородах, рыбачить сетями в заповедных местах, собирать бутылки и т.д. и т.д. и т.д. Тебе, как власти, оказывается, ничего не надо - властвуй себе от выборов до выборов, да обещай в промежутках. Почему они не берут с России примера? А у них "западные ценности" есть - человека нельзя делать полунищим, даже если сам в парламенте или в министерстве. Нам трудно это понять - но они там добрее и они это понимают.

Даже в религиях совершались нравственные движения в сторону Добра, что предполагает, естественно, какую-то их позицию, недостаточно к нему поначалу близкую. Вообще-то религии трогать опасно, так как предполагается, что само истинное намерение любой религии должно уводить ее из-под критики по поводу методов осуществления данного высокого намерения. Но Церковь, похоже, сейчас не стоит в позиции страуса, опустившего голову в песок, и все больше готова говорить с обществом на равных, хотя по своему смыслу Церковь, конечно же, стоит выше общества. Но, прежде