имеет ровно столько же значения, сколько и то, с какого конца следует начинать есть яйцо, с одной стороны привел к таким крайним формам демонстрации барской власти, что даже обычного участкового в столице Абхазии назначали из столицы Грузии (Абхазия входила на правах автономии в Грузию), а абхазам приходилось стоять против танков и внутренних войск еще при советской власти только за то, чтобы на пачках абхазских сигарет появилась надпись на абхазском языке. Грузинам явно хотелось иметь их на положении негров где-нибудь в Алабаме. А с противоположной грузинам стороны демонстрация первенства заселения выразилась в непримиримой ненависти вообще ко всему грузинскому, к полному отсутствию каких-либо внутренних движений для сближения культур и в готовности умереть, в конце концов, но доказать, что на этой земле может быть только один полноправный хозяин - абхазский народ. В итоге восемьдесят тысяч абхазов после распада СССР с невероятным усилием в невероятно разрушительной войне изгнали из Колхиды боле двухсот тысяч грузин, и создался еще один политический тупик, в основе которого лежит недостойный даже упоминания среди народов принцип первенства заселения. Такой же тупик образовался из-за не нужных по сути до зарезу ни Японии, ни России, Курил, где все смешалось, но ясно только одно - с обоих сторон не ясно другому то, что первым был не он. Израиль пытается изгнать палестинцев с их земли на основании того, что когда-то она входила в зону древнееврейского царства, а палестинцы напоминают им о том, что само слово "Палестина" произошло от их древнего самоназвания "филистимляне". То есть мы жили здесь до любого древнееврейского царства, так что - подвиньтесь сами. Остается только уповать на то, что какой-нибудь природный катаклизм не разморозит где-нибудь сразу несколько десятков неандертальцев, которые могут догадаться предъявить свои права сразу на всю Землю. По первенству заселения. Единственное, что остается среди народов вне спора, и что позволяет им говорить, что везде есть хорошие люди, и везде есть плохие люди, так это - единообразное понимание того, что такое "хорошие" и что такое "плохие".
Откуда вообще во всем этом инстинктивность кровных уз родства сменилось патриотизмом, в котором личное благо и благо государства стали неразделимыми? Если выгода одного государства может смениться для человека выгодой другого государства, то разве в целесообразности исторической выгоды должны мы искать истоки любви к Отчизне? В таком случае мы