Альберт Великий

Малый алхимический свод

Деяние отвратительным, но верят,

что оно возможно. Снедаемые завистью к делателям сего, они считают тружеников

нашего искусства фальшивомонетчиками. Никому не открывай секретов твоей работы!

Остерегайся посторонних! Дважды говорю тебе: будь осмотрительным, будь упорным в

трудах твоих и при неудачах не расхолаживайся в рвении своем, помня о великой

пользе, к коей ведет твой труд.

1. О многоразличных ошибках

А сейчас в этом малом своде я поведаю тебе коротко и просто о том, как тебе

следовало бы поступить, зачиная столь великое искусство. Но прежде я укажу тебе

на всевозможные уклонения, ошибки и камни преткновения, встающие на пути

подвижников этого искусства. Об эти препятствия многие — даже почти все —

спотыкаются.

Я видел немало таких, кои с большим тщанием совершали процедуру возгонки,

проходящую обычно наверняка, но не доводили до конца, спотыкаясь на непонимании

изначальных принципов.

Я видел и иных, хорошо начинавших, но склонных к выпивке и прочим глупостям. И

они не доводили дело до конца. Я видел, например, и таких, кои хорошо умели

вываривать, перегонять и возгонять. Но путь был длинным, и терпения им не

хватало. Поэтому-то и они оставляли дело незавершенным.

Мне попадались и такие люди, которые вполне владели истинным искусством и

которые умело и терпеливо совершали разные операции, но теряли летучие начала6

при возгонке, потому что сосуды их были дырявыми. Усомнившись, они не шли

дальше.

Среди встреченных мною были и такие, что желали добраться до цели нашего

искусства, но в нетерпении дождаться окончания дела слишком быстры были в

совершении возгонок, перегонок и растворений. В результате летучие начала

оказывались разложившимися, оскверненными (rubiginatos), а водные растворы и

дистиллаты — взболтанными и взмученными. Так вот и рушилась вера сих

нетерпеливых в истинность нашего искусства.

Бывали и такие, которые терпеливо продвигались вперед, но по пути их ждала

неудача, потому что им не хватало приличествующей их занятию выдержки и

твердости. Ибо, как сказал поэт:

Коль смертные страхи мерещутся вам в благородном труде,

То и знания сущностей многих вещей не помогут, -

Вас ждет пустота в результате7.

Наше искусство не для бедняков, ибо у каждого взявшегося за дело должно быть

достаточно денег по меньшей мере года на два. Так, если кому-то случится

ошибиться и потом начать все заново и продолжить начатое вновь, этот кто-то не

должен впасть в нищету. Между тем как раз противоположному я бывал свидетелем не

единожды.

Мне встречались мастера, коим удавалось осуществлять чисто, хорошо многократные

— до пяти раз — возгонки. Но на этом умение их кончалось. Если они шли дальше,

то все больше и больше впадали в заблуждение и обман: они выбеливали медь,

прибавляя к ней пять или шесть частей серебра, равно дурача себя и других.

Я видел людей, которые возгоняли летучие, а потом, сгущая, осаждали их, надеясь

с их помощью окрасить медь или олово. Когда же ничего не отпечатлевалось на меди

или олове и не происходило проникновения окрашенных сгущенных летучих [начал] в

металлы, ими овладевало сомнение в истинности [искусства].

Я видел тех, кто осаждал и сгущал летучие, нанося проникающее масло, до

проникновения оного в субстанциальную массу. Затем они добавляли одну часть

серебра на одну часть меди. При этом медь выбеливалась, становясь похожею на

серебро по ковкости и прочим проверкам (examinationem), а по белизне могла

выдержать двух- или трехкратное испытание и все-таки не была совершенной, потому

что медь, прежде чем выбелить, не обожгли и не очистили от примесей. Недаром

Аристотель говорит: "Я не верю, что металлы могут превращаться один в другой без

того, чтобы прежде не быть превращенными (transformari) в первоматерию, то есть

приведенными к состоянию золы обжиганием на огне. Вот тогда-то и возможно

[превращение]"8.