Карлос Кастанеда

Отделенная реальность

Они коротко что-то рассказали дону Хуану; затем он

поднялся, и все мы, включая женщин, пошли к другому дому,

вероятно в полумиле от этого.

Там мы встретились с другой группой людей. Дон Хуан

вошел внутрь, но мне велел остаться у двери. Я заглянул

внутрь и увидел старого индейца примерно в возрасте дона

Хуана, который сидел на деревянном стуле.

Было еще не совсем темно. Группа молодых индейцев и

индеанок спокойно стояла вокруг старого грузовика около

дома. Я заговорил с ними по-испански, но они намеренно

избегали отвечать мне; женщины хихикали каждый раз, когда я

что-либо говорил, а мужчины вежливо улыбались и отводили

глаза. Казалось, они меня не понимали, и все же я был

уверен, что некоторые из них говорят по-испански, так как я

слышал их разговор между собой.

Через некоторое время дон Хуан и другой старик вышли

наружу, забрались в грузовик и сели рядом с шофером. Это

оказалось знаком для всех остальных забраться в кузов. Там

не было бокового ограждения, и когда грузовик тронулся, мы

все уцепились за длинную веревку, привязанную к крючкам

вокруг платформы.

Грузовик медленно двигался по грунтовой дороге. В одном

месте на очень крутом склоне он остановился, и все соскочили

и пошли за ним; затем двое молодых людей вскочили на

платформу и сели на краю, держась за веревку. Женщины

смеялись и подбадривали их, чтоб те удерживали свое

неустойчивое равновесие.

Дон Хуан и старик, к которому обращались, как к дону

Сильвио, шли тоже позади, и им, казалось, не было дела до

выкрутасов молодых. Когда дорога выровнялась, все снова

забрались на грузовик.

Мы ехали около часа. Пол был исключительно твердым и

неудобным, поэтому я стоял и держался за крышу кабинки и

ехал таким образом до тех пор, пока мы не остановились перед

группой хижин. Там были еще люди. К этому времени стало

довольно темно, и я мог разглядеть только нескольких из них

в тусклом желтоватом свете керосиновой лампы, которая висела

у открытой двери.

Все сошли с машины и смешались с людьми в домах. Дон

Хуан опять велел мне оставаться снаружи. Я облокотился о

переднее крыло грузовика, и через одну-две минуты ко мне

присоединились еще трое молодых людей. Одного из них я

встречал четыре года назад на предыдущем митоте. Он обнял

меня, взяв за плечи.

- Ты молодец, - прошептал он мне по-испански.

Мы очень тихо стояли около грузовика. Я мог слышать

мягкое бульканье ручья поблизости. Мой приятель спросил меня

шепотом, нет ли у меня сигарет. Я предложил окружающим

пачку. При свете сигареты я взглянул на свои часы. Было

9 часов.

Группа людей вышла из дома вскоре после этого, и трое

молодых людей ушли. Дон Хуан подошел ко мне и сказал, что он

объяснил мое присутствие здесь к общему удивлению, и что

меня приглашают обслуживать водой участников митота. Он

сказал, что мы сейчас выходим.

Группа из 10 женщин и 11 мужчин вышла из дома. Их

предводитель был довольно кряжистый, лет 45 мужчина. Они

называли его "мочо" - прозвище, которое означает -

усеченный. Он двигался стремительными твердыми шагами. Он

нес керосиновый фонарь и помахивал им из стороны в сторону

на ходу. Сначала я думал, что он машет фонарем просто так,

затем заметил, что взмахом фонаря он указывает на

какое-нибудь препятствие или трудное место на дороге. Мы шли

больше часа. Женщины болтали и время от времени смеялись.

Дон Хуан и второй старик были во главе процессии, я же был в

самом конце ее. Я не спускал глаз с дороги, пытаясь увидеть,

куда ступаю. Прошло уже 4 года с тех пор, как дон Хуан и я

были в горах ночью, и я потерял очень много физической

выносливости. Я непрерывно спотыкался, и из-под ног у меня

летели камни. Мои колени совсем потеряли гибкость; дорога,

казалось бросалась на меня, когда я упирался в бугорок, или

проваливалась подо мной, когда я наступал в выбоину. Я был

самым шумным пешеходом, и это невольно делало из меня

клоуна. Кто-нибудь в группе обязательно говорил "ух", когда

я спотыкался, и все смеялись. Один раз камень, который я

нечаянно пнул ногой, попал в пятку женщине, и она громко

сказала ко всеобщему удовольствию: "дайте свечку бедному

мальчику". Но последним испытанием для меня было, когда я

оступился и вынужден был схватиться за идущего впереди; он

чуть не потерял равновесие под моей тяжестью и издал

совершенно неадекватный нарочитый визг. Все так смеялись,

что группа должна была на время остановиться.

Наконец человек, который был ведущим, махнул своей

лампой вверх и вниз. Это, казалось, был знак, что мы прибыли