Карлос Кастанеда

Отделенная реальность

свой пристальный взгляд на

воде, но ее движение отвлекало меня. Мой ум и мои глаза

начали отклоняться на другие предметы непосредственного

окружения. Дон Хуан потряс мою голову вверх и вниз и

приказал мне снова пристально смотреть только на воду и не

думать вообще. Он сказал, что пристально смотреть на

движущуюся воду было трудно, но что нужно продолжать

пробовать. Я пробовал три раза, и каждый раз я отвлекался

чем-то. Дон Хуан очень упорно тряс мою голову каждый раз.

Наконец, я заметил, что мой ум и мои глаза сфокусировались

на воде; несмотря на ее движение я погрузился в наблюдение

текучести. Вода стала несколько другой. Она, казалось, была

тяжелее и однообразнее бледно-зеленой. Я мог заметить рябь

при ее движении. Рябь была чрезвычайно отчетливой. А затем,

внезапно, у меня появилось ощущение, что я смотрел не на

массу движущейся воды, а на картину воды; я видел перед

своими глазами застывший кусок текущей воды. Рябь была

неподвижной. Я мог рассмотреть каждую частичку ее. Затем она

начала приобретать зеленую фосфоресценцию, и из нее медленно

истекал какой-то густой туман зеленого цвета. Густой туман

расходился по ряби и, когда он двигался, ее зелень

становилась более сверкающей, до тех пор, пока не стала

ослепительным сиянием, которое покрыло все.

Я не знал, как долго я находился у канавы. Дон Хуан не

прерывал меня. Я был погружен в зеленое свечение ряби. Я

чувствовал, что оно все вокруг меня. Оно успокаивало меня. У

меня не было ни мыслей, ни чувств. Все, что у меня было, это

спокойное знание, знание о сверкающей, успокаивающей зелени.

Чрезвычайный холод и сырость было следующей вещью,

которую я стал осознавать. Постепенно я осознал, что я был

погружен в канаву. В этот момент вода попала мне в нос, и я

закашлялся, проглотив ее. У меня в носу был раздражающий

зуд, и я несколько раз чихнул. Я встал и так сильно и звучно

зачихал, что даже пукнул. Дон Хуан захлопал руками и

расхохотался.

Если тело пукает, то оно живое, - сказал он.

Он показал мне следовать за ним, и мы пошли к его дому.

Я думал о сохранении покоя. В некотором отношении я

ожидал, что я буду в особом и мрачном настроении, но, в

действительности, я не чувствовал усталости или меланхолии.

Я чувствовал, скорее, жизнерадостность, и очень быстро

сменил свою одежду. Я стал насвистывать. Дон Хуан любопытно

посмотрел на меня и притворился удивленным; он открыл рот и

выпучил глаза. Его фигура была очень забавной, и я смеялся

немного дольше, чем требовалось.

- Ты шутишь, - сказал он и засмеялся очень сильно сам.

Я объяснил ему, что я не хотел привыкать к мрачному

чувству после употребления его курительной смеси. Я сказал

ему, что после того, как он вытаскивал меня из канавы во

время моих попыток встретить стража, я стал убежден, что я

мог "видеть", если я пристально смотрел вокруг меня

достаточно долго.

- В и д е н ь е - это не смотрение и не сохранение

покоя, - сказал он. - в и д е н ь е - это техника,

которую нужно изучать. Или, может быть, это техника, которую

некоторые из нас уже знают.

Он всматривается в меня как будто, чтобы намекнуть, что

я был одним из тех, кто уже знал технику.

- Ты достаточно сильный, чтобы прогуляться? - спросил

Я сказал, что чувстсвовал себя прекрасно и что могу. Я

не был голоден, хотя я не ел весь день. Дон Хуан положил

хлеб и несколько кусков сушеного мяса в рюкзак, вручил его

мне и показал мне головой следовать за ним.

- Куда мы идем? - спросил я.

Он указал слабым движением головы по направлению к

холмам. Мы направлялись к тому же каньону, где было водное

место, но не вошли в него. Дон Хуан влез на скалы справа от

нас, у самого устья каньона. Мы поднялись на холм. Солнце

было почти на горизонте. Был умеренный день, но мне было

жарко и я задыхался. Я едва мог дышать.

Дон Хуан намного опередил меня и был вынужден

остановиться, чтобы позволить мне догнать его. Он сказал,

что я был в ужасном физическом состоянии и что, возможно,

было неблагоразумно вообще идти дальше. Он позволил мне

отдохнуть около часа. Он выбрал гладкий, почти круглый валун

и велел мне лечь там. Он расположил мое тело на камне. Он

велел мне вытянуть руки и ноги и опустить их свободно. Моя

спина слегка изогнулась и шея расслабла, так что моя голова

также свободно повисла. Он оставил меня в этом положении

примерно на пятнадцать минут. Затем он велел мне открыть

живот. Он заботливо отобрал какие-то ветки и листья и

наложил их на мой голый живот. Я почувствовал мгновенную