Карлос Кастанеда

Отделенная реальность

аннулировать

мои действия. Он сказал, что ему было очень трудно привести

меня назад и что он ходатайствовал за меня перед водой.

- Мы должны взять шанс теперь и вымыть тебя в воде, -

сказал он. Очень красиво и нежно касалось меня, успокаивало

меня. Я заверил его, что чувствовал себя превосходно. Он

долгое время пристально смотрел мне в глаза.

- Пойдем со мной, - сказал он. - я собираюсь окунуть

тебя в воду.

- Я здоров, - сказал я. - смотри, я пишу заметки.

Он оторвал меня от циновки со значительной силой.

- Не потакай себе! - сказал он. - моментально ты вовсе

уснешь опять. Может быть, я не смогу разбудить тебя на этот

раз.

Он потащил меня за дом. Перед тем, как мы достигли

воды, он велел мне очень драматическим тоном плотно закрыть

глаза и не открывать их, пока он не скажет мне. Он сказал

мне, что, если я пристально посмотрю на воду даже на

мгновение, я могу умереть. Он вел меня за руку, а затем

столкнул меня в оросительную канаву головой вперед.

Я держал свои глаза закрытыми, когда он продолжал

погружать и вытаскивать меня из воды в течение часов.

Изменение, которое я испытал, было замечательным. Все, что

было неправильным со мной до того, как я вошел в воду, было

таким неуловимым, что я действительно не замечал этого, пока

не сравнил это с чувством благополучия и живости, которое

было у меня, когда дон Хуан держал меня в оросительной

канаве.

Вода попала мне в нос, и я начал чихать. Дон Хуан

вытащил меня и повел меня, все еще с закрытыми глазами, в

дом. Он велел мне сменить одежду, а затем провел меня в свою

комнату, посадил на мой мат, расположил направление моего

тела и затем сказал мне открыть глаза. Я открыл их, и то,

что я увидел, заставило меня отпрыгнуть и схватиться за его

ногу. Я пережил чрезвычайно конфузный момент. Дон Хуан

слегка постучал меня своими пальцами по макушке моей головы.

Это был быстрый удар, который не был сильным или

болезненным, но почему-то шокирующим.

- Что с тобой? Что ты увидел? - спросил он.

При открытых глазах я видел ту же самую сцену, которую

я наблюдал прежде. Я видел того же человека. На этот раз,

однако, он почти касался меня. Я видел его лицо. Оно было

хорошо знакомо мне. Я почти знал, кто он был. Сцена пропала,

когда дон Хуан стукнул меня по голове. Я поднял глаза на

дона Хуана. Он был готов стукнуть меня снова. Он засмеялся и

спросил, хочется ли мне получить удар еще. Я оторвался от

его ноги и расслабился на циновке. Он приказал мне

посмотреть прямо вперед и не поворачиваться ни по какой

причине в направлении воды позади его дома.

Тогда я в первый раз заметил, что в комнате было очень

темно. Некоторое время я не был уверен, что мои глаза были

открыты. Я потрогал их своими руками и убедился. Я громко

позвал дона Хуана и сказал ему, что с моими глазами что-то

не то; я совсем не мог видеть, хотя перед этим я видел его,

готовым ударить меня. Я услышал его смех над моей головой

справа, а затем он зажег свою керосиновую лампу. Мои глаза

привыкли к свету через несколько секунд. Все было как

обычно: плетеные и оштукатуренные стены его комнаты и

необычно искривленные сушеные лекарственные корни,

развешенные на них; связки трав; тростниковая крыша;

керосиновая лампа, прикрепленная на балке. Я видел комнату

сотни раз, однако, в этот раз я почувствовал, что там было

что-то необычайное в ней и во мне. В первый раз я не верил в

окончательную "реальность" моего восприятия. Я был острым к

этому чувству и, возможно, интеллектуализировал им в разное

время, но когда я не был на краю серьезного сомнения. На

этот раз, однако, я не верил, что комната была "реальной", и

некоторое время у меня было странное ощущение, что это было

сценой, которая пропадет, если дон Хуан стукнет по макушке

моей головы своими пальцами.

Я начал дрожать, хотя не было холодно. Нервные спазмы

пробежали по моей спине. В голове почувствовалась тяжесть,

особенно в области справа над шеей.

Я объяснил, что я не чувствовал себя хорошо, и сказал

ему, что я вижу. Он рассмеялся на это, сказав, что уступать

испугу было жалким потаканием себе.

- Ты пугаешься, не будучи испуганным, - сказал он. - Ты

видел олли, пристально смотревшего на тебя, большое дело.

Жди, пока ты имеешь его лицом к лицу, прежде чем наложить в

свои штаны.

Он велел мне встать и идти к моей машине, не

поворачиваясь в направлении воды, и ждать его, пока он

возьмет веревку и лопату. Он велел мне ехать к месту, где мы

нашли пень дерева. Мы продолжали выкапывать его в темноте. Я