Карлос Кастанеда

Отделенная реальность

и то же имели все другие звуки, которые я

воспринимал. Шелест листьев был подобен вязкому клею, что

составляло их однородное жужжание. Дело было в том, что

синхронность каждого звука была целой в общем строе звуков.

Таким образом, интервалы или паузы между звуками, если я

обращал внимание на них, были дырами в структуре. Я снова

услышал пронзительный вой ловителя духов дона Хуана. Он не

потряс меня, но звуки снова прекратились в мгновение, и я

воспринял такой перерыв, как дыру, очень большую дыру. В

этот самый момент я переместил свое внимание от слушанья к

смотрению. Я смотрел на скопление низких холмов с пышной

зеленой растительностью. Силуэты холмов были расположены

таким образом, что с места, откуда я смотрел, на склоне

одного из холмов, казалось, была видна дыра.

Это было место между двумя холмами, и благодаря этому я

мог видеть низкие, черные, с серым оттенком горы вдали. В

этот момент я не знал, что это было. Было так, как будто

дыра, которую я видел, была "дырой" в звуке. Затем шумы

начались снова, но визуальное изображение огромной дыры

оставалось. Короткое время спустя я стал еще более остро

осознавать строй звуков и их порядок и распределение их

пауз. Мой ум был способен различать и выделять огромное

количество отдельных звуков. Я мог действительно следить за

всеми звуками, поэтому каждая пауза между звуками была

определенной дырой. В определенный момент паузы скристалли-

зовались в моем уме и образовали твердую решетку, структуру.

Я не видел и не слышал их. Я чувствовал структуру какой-то

неизвестной частью себя.

Дон Хуан заиграл на своей бечевке еще раз; звуки

прекратились, как и прежде, создав огромную дыру в звуковой

структуре. Однако, на этот раз эта большая пауза

гармонировала с дырой в холмах, которую я видел; они

наложились друг на друга. Эффект восприятия двух дыр длился

такое долгое время, что я мог видеть и слышать их контуры,

так как они соответствовали друг другу. Затем снова начались

другие звуки, и структура пауз их стала отчетливым, почти

видимым ощущением. Я стал видеть звуки, так как они

создавали строй, и затем весь этот строй стал накладываться

на окружающее тем же самым путем, каким я воспринимал

наложение двух больших дыр. Я не смотрел и не слушал, как я

привык это делать. Я делал что-то, что было совершенно

отличным, - я составлял свойства обоих. По какой-то причине

мое внимание было сосредоточено на большой дыре в холмах. Я

чувствовал, что я слышал ее, и в то же самое время я видел

ее. В ней было что-то соблазняющее. Она всецело поглотила

мое поле восприятия, и каждый отдельный звуковой строй,

который совпадал с особенностями окружения, зависел от этой

дыры.

Я еще раз услышал жуткий вой ловителя духов дона Хуана;

все звуки прекратились; две большие дыры, казалось,

светились, и тогда я снова увидел вспаханное поле; там стоял

олли, как я видел его прежде. Вид всей сцены стал очень

ясным. Я мог видеть его прямо, как будто он был в пятидесяти

ярдах. Я не мог видеть его лицо - шляпа скрывала его. Затем

он начал приближаться ко мне, медленно поднимая на ходу свою

голову; я мог почти видеть его лицо, и это ужаснуло меня. Я

знал, что я должен был остановить его без промедления.

Необычайная волна прошла по моему телу; я чувствовал

истечение "силы". Я хотел отвести глаза в сторону, чтобы

остановить зрелище, но я не мог сделать этого. В этот

критический момент мне в голову пришла мысль. Я знал то, что

имел в виду дон Хуан, когда говорил о частицах "пути с

сердцем", которые были щитами. Было что-то, что я хотел

следать в своей жизни, что-то очень поглощающее и

интригующее, что-то, что наполняло меня огромным

спокойствием и удовольствием. Я знал, что олли не мог

победить меня. Я повернул голову безо всякого беспокойства,

прежде чем я мог увидеть все его лицо.

Я начал слушать все другие звуки; они внезапно стали

очень громкими и настойчивыми, как будто они действительно

сердились на меня. Они потеряли свой строй и оказались

аморфным конгломератом резких, болезненных криков. Мои уши

начали гудеть под их давлением. Я чувствовал, что моя голова

разрывается. Я встал и закрыл уши ладонями.

Дон Хуан помог мне дойти до небольшого ручейка,

заставил меня снять одежду и окунул меня в воду. Он заставил

меня лечь на почти сухое русло ручья, а затем собрал воду в

свою шляпу и плеснул на меня ей.

Давление в моих ушах спало очень быстро, и "купание"

отняло только несколько минут. Дон Хуан посмотрел на меня,