Ричард Бах

Иллюзии

конечно, - сказал он, запустив пальцы в свои

черные волосы, - стоит мне задержаться в одном месте больше,

чем на день-два, как люди начинают замечать, что во мне

есть что-то странное. Потрись о мой рукав, и ты вылечишься

от последней стадии рака. И вот не проходит и недели, как

вокруг меня опять толпы народа. Самолет помогает мне

передвигаться быстро, никто не знает, откуда я прилетел,

никто не знает, где я буду завтра, а это мне прекрасно

подходит.

- Тебе будет труднее, чем ты думаешь, Дон.

- О?

- Общее направление движения нашего времени - от

материального к духовному... Медленное, но верное движение.

Я не думаю, что мир так просто оставит тебя в покое.

- Я им не нужен, им нужны чудеса! А чудесам я могу

научить любого. Пусть он и будет мессией. Не такая уж это и

скучная работа. А кроме того, "н е т п р о б л е м ы

с т о л ь с е р ь е з н о й, ч т о б ы о т н е е

н е л ь з я б ы л о у б е ж а т ь

".

Я соскользнул с кожуха мотора в траву и стал

подтягивать гайки на третьем и четвертом цилиндрах. Не все,

но некоторые из них были разболтаны.

- Ты случайно не Снуци цитируешь?

- Спасибо. Я всегда цитирую истину, где бы я ее ни

нашел.

- Тебе не удастся убежать, Дон! А что, если я прямо

сейчас начну тебе поклоняться? Что, если мне надоест

заниматься мотором, и я стану просить тебя, чтобы ты его

вылечил? Слушай, я отдам тебе все деньги, которые заработаю

сегодня до заката, если ты научишь меня, как висеть в

воздухе! Если ты этого не сделаешь, я начну на тебя

молиться: "о святой, посланный мне, чтобы помочь мне нести

мою ношу!"

В ответ на это он улыбнулся. Я до сих пор не думаю, что

он понял, что ему не удастся никуда убежать. Но, впрочем,

как я мог это знать, если он и сам не знал этого.

- У тебя было такое же шоу, как в индийских фильмах?

Толпы на улицах, биллионы протянутых к тебе рук, цветы и

благовония, золотые платформы с серебряными гобеленами, с

которых ты проповедовал?

- Нет. Еще перед тем, как я начал эту работу, я понял,

что всего этого мне не выдержать. Поэтому я и выбрал

Соединенные Штаты. Просто вокруг меня собирались толпы.

Ему было больно вспоминать об этом, и я пожалел, что

начал этот разговор.

Он сидел в траве и говорил, глядя сквозь меня.

- Я хотел сказать: ради бога, если вам так нужны

свобода и радость, неужели вы не видите, что они в вас

самих? Скажите себе, что они у вас есть, и они ваши! Ведите

себя так, как будто они ваши, и они у вас будут! Ричард, ну

что в этом, черт возьми, такого уж сложного? Но большинство

из них и не пытались меня слушать. Чудеса! Они ходили ко

мне, чтобы посмотреть на чудеса, как другие ходят на

автогонки, чтобы увидеть катастрофы. Сначала это огорчает,

потом становится скучным. Я не знаю, как это выдерживают

другие мессии.

- Ты так рассказываешь, что все это теряет свою

прелесть, - сказал я и, затянув последнюю гайку, убрал

инструменты. - куда летим сегодня?

Он подошел к моей кабине и вместо того, чтобы стереть

разбитых о ветровое стекло жуков, провел над ними рукой, и

мертвые насекомые тут же ожили и улетели. Ветровое стекло

его самолета, конечно же, всегда оставалось чистым, а мотор

не нуждался в уходе.

- Я не знаю, - сказал он. - я не знаю, куда мы полетим.

- Как так? Ты знаешь все прошлое и все будущее. Ты

должен точно знать, куда мы полетим сегодня!

Он вздохнул:

- Да, но я стараюсь об этом не думать.

Пока я работал с цилиндрами, я радовался: "о, все, что

мне теперь нужно, это держаться этого парня, и не будет

никаких проблем, и все будет замечательно". Но то, как он

произнес: "я стараюсь об этом не думать", заставило меня

припомнить о том, что случилось с остальными мессиями,

посланными в этот мир. Здравый смысл советовал мне после

взлета повернуть на юг и убраться от этого человека

подальше. Но, как я уже говорил, иногда становится одиноко

летать вот так, одному, и я был рад, что у меня есть

собеседник, который может отличить элерон от руля высоты.

Я мог бы повернуть на юг, и тем не менее, после взлета

я остался с ним и мы полетели на северо-восток в будущее, о

котором он так старался не думать.

4.

- Где ты всему этому научился, Дон? Ты так много

знаешь, или, может быть, мне просто кажется, что ты

действительно знаешь; нет. Ты и впрямь знаешь все обо всем.

Это все дело практики? А тебя, часом, не обучали на учителя?

- Выдается книга.

Я повесил только что выстиранный шелковый шарф на

расчалки и уставился на него.

- Книга?