Пауло Коэльо

Алхимик

но никогда не забывает о своих овцах.

Пристально глядя на Сантьяго, царь Мелхиседек странно провел руками в воздухе около его головы. А потом пошел своей дорогой, гоня перед собой овец.

Над маленьким городком Тарифой возвышается старинная крепость, построенная еще маврами. Если взойти на башню, откроется вид на площадь, где стоит лоток торговца кукурузой, и на кусочек африканского побережья. И в тот день на крепостной стене сидел, подставив лицо восточному ветру, Мелхиседек, царь Салима. Овцы, встревоженные столькими переменами в своей судьбе, жались в кучу чуть поодаль от нового хозяина. Но нужны им были только корм да вода.

Мелхиседек глядел на небольшой баркас, стоявший на рейде. Он никогда больше не увидит этого юношу, как ни разу не видел и Авраама после того, как тот отдал ему десятину.

У бессмертных не должно быть желаний, потому что у них нет здесь Своей Стези. И все же Мелхиседек в глубине души тайно желал, чтобы юноше по имени Сантьяго сопутствовала удача.

-- Жаль, что он сейчас же позабудет даже, как меня зовут, -- думал он.—Надо было повторить мое имя. Чтобы он, упоминая меня, называл неведомого старика «Мелхиседек, царь Салима».

Он поднял глаза к небу и сокрушенно произнес:

-- По слову Твоему, Господи, все это «суета сует». Но иногда и старый царь может гордиться собой.

«Странное место эта Африка», -- думал Сантьяго.

Он сидел в маленькой харчевне—одной из тех, что так

часто встречались ему на узких улочках этого города. Несколько человек курили огромную трубку, по очереди передавая ее друг другу. За эти часы он видел мужчин, которые шли, взявшись за руки, женщин с закрытыми лицами, священнослужителей, которые взбирались на высокие башни и нараспев выкрикивали оттуда что-то—а все вокруг опускались на колени, били лбом о землю.

«Край неверных, страна язычников», -- сказал он сам себе. В детстве в их деревенской церкви он видел образ Святого Иакова -- победитель мавров изображен был верхом на белом коне, с обнаженным мечом в руке, а перед ним были простерты зловещего облика люди, похожие на тех, что сидели теперь в харчевне рядом с Сантьяго. Юноше было не по себе—он чувствовал себя ужасно одиноким.

А кроме того, в предотъездной суматохе он совсем упустил из виду одно обстоятельство, которое вполне могло бы надолго закрыть ему путь к сокровищам. В этой стране все говорили по-арабски.

К нему подошел хозяин, и Сантьяго знаками попросил принести ему то же, что пили за соседним столом. Это оказался горьковатый чай. Юноша предпочел бы вино.

Впрочем, все это было неважно—надо было думать лишь о сокровищах и о том, как до них добраться. Денег от продажи овец он выручил немало, они лежали у него в кармане и уже успели проявить свое волшебное свойство -- с ними человеку не так одиноко. Очень скоро, всего через несколько дней, он будет уже у пирамид. Старик, носящий нагрудник из чистого золота, не стал бы обманывать, чтобы разжиться полудюжиной овец.

Он говорил ему о знаках, и Сантьяго, покуда пересекал пролив, все думал о них. Он понимал, о чем идет речь: бродя по Андалусии, юноша научился узнавать на земле и на небе приметы того, что ждет впереди. Птица могла оповещать, что где-то притаилась змея; кустарник указывал, что неподалеку найдется ручей или река. Овцы научили его всему этому. «Если Бог их ведет, он и мне не даст сбиться с пути», -- подумал Сантьяго и немного успокоился. Даже чай показался не таким горьким.

-- Ты кто будешь? -- послышалась вдруг испанская речь.

Сантьяго вздохнул с облегчением: он думал о знаках, и вот

знак ему подан. Окликнувший его был примерно одних с ним лет, одет на западный манер, но цвет кожи указывал, что он местный.

-- Откуда ты знаешь испанский? -- спросил Сантьяго.

-- Здесь почти все его знают. Испания в двух часах пути.

-- Присядь, я хочу тебя угостить чем-нибудь. Закажи вина

себе и мне. Чай мне не по вкусу.

-- В этой стране вина не пьют, -- ответил тот.—Вера не разрешает.

Сантьяго сказал тогда, что ему нужно добраться до пирамид. Он чуть было не проговорился о сокровищах, но вовремя прикусил язык—араб за то, чтобы проводить его до места, вполне мог бы потребовать часть клада себе.

-- Не можешь ли довести меня до пирамид? Я бы тебе заплатил за это.

-- А ты даже не представляешь, где это?

Сантьяго заметил, что хозяин подошел вплотную и