Пауло Коэльо

Алхимик

друзьями, и теперь ни один не смог бы предать другого.

Когда же сердце говорило, то для того лишь, чтобы вдохнуть уверенность и новые силы в Сантьяго, на которого иногда угнетающе действовало безмолвие. Сердце впервые рассказало ему о его замечательных качествах: об отваге, с которой он решился бросить своих овец, и о рвении, с которым трудился в лавке.

Рассказало оно еще и о том, чего Сантьяго никогда не замечал: об опасностях, столько раз подстерегавших его. Сердце рассказало, как куда-то девался пистолет, который он утащил у отца, -- он вполне мог поранить или даже застрелить себя. Напомнило, как однажды в чистом поле ему стало дурно, началась рвота, а потом он упал и заснул. В это самое время двое бродяг подкарауливали его, чтобы убить, а овец угнать. Но поскольку он так и не появился, они решили, что он повел стадо другой дорогой, и ушли.

-- Сердце всегда помогает человеку? -- спросил он.

-- Не всякому. Только тем, кто идет Своей Стезей. И еще

детям, пьяным и старикам.

-- Это значит, что они вне опасности?

-- Это значит всего лишь, что их сердца напрягают все свои

силы.

Однажды они проезжали мимо того места, где стали лагерем воины одного из враждующих племен. Повсюду виднелись вооруженные люди в нарядных белых бурнусах. Они курили наргиле и беседовали о битвах. На Сантьяго и Алхимика никто не обратил ни малейшего внимания.

-- Мы вне опасности, -- сказал юноша, когда они миновали бивак.

Алхимик вдруг рассвирепел.

-- Доверяй голосу сердца, -- вскричал он, -- но не

забывай, что ты в пустыне! Когда идет война, Душа Мира тоже внемлет ей. Никто и ничто не остается в стороне от того, что происходит под солнцем.

«Все—одно целое», -- подумал Сантьяго.

И тотчас, словно бы в доказательство правоты старого

Алхимика, в пустыне появились два всадника, пустившихся вдогонку за путешественниками.

-- Дальше вам ехать нельзя, -- сказал один из воинов, поравнявшись с ними.—Тут идут военные действия.

-- Нам—недалеко, -- отвечал Алхимик, пристально глядя ему в глаза.

Воины на мгновение замерли, а потом пропустили путников.

Сантьяго был поражен.

-- Ты усмирил их взглядом!

-- Взгляд показывает силу души, -- отвечал Алхимик.

«Это так», -- подумал юноша, вспомнив, что, когда они

проезжали мимо бивака, кто-то из воинов долго смотрел на них. Он находился так далеко, что даже лица его нельзя было разглядеть, и все-таки Сантьяго чувствовал на себе его взгляд.

И вот, когда они начали подъем в гору, закрывавшую весь горизонт. Алхимик сказал, что до пирамид осталось два дня пути.

-- Но если нам скоро предстоит расстаться, научи меня алхимии.

-- Тебе уже нечему учиться. Ты знаешь, что наука эта в том, чтобы проникнуть в Душу Мира и найти там сокровища, предназначенные тебе.

-- Я говорю о другом. Я хочу знать, как превращать свинец в золото.

Алхимик не стал нарушать безмолвия пустыни и ответил, лишь когда они остановились на привал.

-- Все во Вселенной развивается, перетекает из одного в другое. Мудрецы открыли, что из всех металлов больше всего подвержено этому золото. Не спрашивай почему, -- я не знаю. А знаю только, что так повелось в мире. Но люди неправильно истолковали слова мудрецов. И золото, вместо того чтобы быть символом развития, сделалось знаком войны.

-- Мир говорит на многих языках, порою крик верблюда— это всего лишь крик. А порою -- это сигнал тревоги. Я сам наблюдал это, -- сказал Сантьяго, но тут же замолчал, сообразив, что Алхимику и без него все это известно.

-- Я знавал настоящих алхимиков, -- продолжал тот.—Одни затворялись в своих лабораториях и пытались развиваться наподобие золота—так был открыт Философский Камень. Ибо они поняли, что если развивается что-то одно, то изменяется и все, что находится вокруг.

Другие нашли Камень случайно. Они были наделены даром, и души их были более чутки, чем у прочих людей. Но такие случаи не в счет, они слишком редки.

А третьи искали только золото. Им так и не удалось открыть тайну. Они забыли, что у свинца, меди, железа тоже есть Своя Стезя. А тот, кто вмешивается в чужую Стезю, никогда не пройдет свою собственную.

Эти слова Алхимика прозвучали как проклятие. Потом он наклонился и поднял с земли раковину.

-- Когда-то здесь было море, -- сказал он.

-- Да, я догадался, -- ответил юноша. Алхимик попросил его