Пауло Коэльо

Алхимик

слова другого твоего сына -- того, что стал воином.

Старик воззрился на вестника с недоумением.

-- Он служил в одной из далеких провинций, -- продолжал

тот.—И стал сотником. Он тоже был справедлив и добр. Как-то раз заболел один из его рабов—он был при смерти. Твой сын, услышав, что появился некий целитель, пустился на поиски этого человека. А по пути узнал, что этот человек—Сын Божий. Он встретил людей, исцеленных им, услышал его учение и, хоть и был римским сотником, перешел в его веру. И вот однажды утром предстал перед ним. И рассказал, что слуга его болен. И Учитель -- как называли этого человека -- собрался идти за ним. Но сотник был человеком веры, и, заглянув в глаза Учителю, он понял, что стоит перед Сыном Божьим. Вот тогда твой сын и произнес слова, которые не позабудутся во веки веков. Он сказал так: «Господи! Я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой».

Алхимик тронул лошадь.

-- Каждый человек на земле, чем бы он ни занимался, играет

главную роль в истории мира. И обычно даже не знает об этом.

Сантьяго улыбнулся. Он никогда не думал, что жизнь может быть так важна для пастуха.

-- Прощай, -- сказал Алхимик.

-- Прощай, -- ответил юноша.

Два с половиной часа Сантьяго ехал по пустыне, внимательно прислушиваясь к тому, что говорило сердце. Именно оно должно было указать ему, где спрятаны сокровища. «Где сокровища, там будет и твое сердце», -- сказал ему Алхимик.

Но сердце говорило о другом. С гордостью оно рассказывало историю пастуха, бросившего своих овец, чтобы сделать явью дважды приснившийся сон. Напоминало о Своей Стезе и о многих, одолевших ее, -- о тех, кто отправлялся на поиски новых земель или красавиц и противостоял рассудку и предрассудкам своих современников. Оно говорило о великих открытиях, о великих переменах, о книгах.

И только когда Сантьяго начал подниматься по склону бархана, сердце прошептало ему: «Будь внимателен. Там, где ты заплачешь, буду я, а значит, и твои сокровища».

Юноша взбирался медленно. На усыпанном звездами небе снова появилась полная луна—целый месяц шел он по пустыне. Луна освещала бархан, и тени играли так причудливо, что пустыня казалась волнующимся морем, и Сантьяго вспоминал тот день, когда, простившись с Алхимиком, бросил поводья и дал своему коню волю. Луна освещала безмолвие пустыни и оставшийся позади путь, свершаемый теми, кто ищет сокровища.

Когда через несколько минут он поднялся на вершину, сердце его вдруг отчаянно заколотилось. Перед ним, освещенные луной и белизной песков, величественно высились пирамиды.

Сантьяго упал на колени и заплакал. Он возблагодарил Бога за то, что тот дал ему поверить в Свою Стезю, свел его с Мелхиседеком, с Продавцом Хрусталя, с англичанином, с Алхимиком и—главное -- что дал ему повстречать женщину пустыни, женщину, которая заставила его поверить в то, что любовь никогда не отлучит человека от его Стези.

С высоты тысячелетий смотрели на юношу пирамиды. Теперь он, если пожелает, может вернуться в оазис, жениться на Фатиме и пасти овец. Жил же в пустыне Алхимик, который знал Всеобщий Язык и умел превращать свинец в золото. Сантьяго некому показывать свое искусство, некого дивить плодами своей мудрости: следуя Своей Стезей, он выучился всему, что было ему нужно, и испытал все, о чем мечтал.

Но он искал свои сокровища, а ведь считать дело сделанным можно, лишь когда достигнута цель. Юноша стоял на вершине и плакал, а когда посмотрел вниз, увидел: там, куда падали его слезы, ползет жук-скарабей. За время странствий по пустыне Сантьяго узнал, что в Египте это символ Бога.

Еще один знак был подан ему, и юноша принялся копать, но сначала вспомнил Торговца Хрусталем и понял, что тот был неправ: никому не удастся построить пирамиду у себя во дворе, даже если весь свой век будешь громоздить камень на камень.

Всю ночь он рыл песок в указанном месте, но ничего не нашел. С вершин пирамид безмолвно смотрели на него тысячелетия. Однако он не сдавался -- копал и копал, борясь с ветром, который то и дело снова заносил песком яму. Сантьяго выбился из сил, изранил руки, но продолжал верить своему сердцу, которое велело искать там, куда упадут его слезы.