В.В.Шлахтер

Человек - оружие.

вида боец и сказал:

- Каждое утро на восходе солнца я ломаю деревья, камни, доски - все, что попадается мне на пути. Вокруг моего жилища на день пути все обращено в прах, в пустыню.

- Прекрасно, - сказал мудрец. - А как тренируешься ты? - спросил он другого бойца.

Поднялся высокий худощавый человек, более похожий на монаха или аскета.

- Каждое утро на восходе, - сказал он,- я предаюсь медитации. Я беру свое тело под контроль разума и воли и заставляю его быть легким и быстрым, как мысль.

- Прекрасно, - сказал мудрец. - А как тренируешься ты? - спросил он третьего воина.

Поднялся самый обычный ничем не примечательный внешне человек. Если бы он еще совсем недавно не выиграл тысячу поединков, никто бы и не подумал, что это - воин, да еще великий.

- А я вообще не тренируюсь, - сказал третий. - Просто я стараюсь присутствовать во всем, что делаю.

Итак, эффект присутствия, эффект пребывания человека в том, что он делает - еще одна важнейшая составляющая любой психологической подготовки, в том числе и подготовки бойца. Как только у человека появляется страх, - а это неизбежно происходит, когда им овладевает разум, - он перестает присутствовать в том что делает. Его сознание как бы раздваивается. Вот с этим-то дроблением сознания и необходимо бороться.

Когда я поведал эту притчу на одном из обучающих семинаров по программе 'Боевая машина', один из слушателей поднялся поклонился мне и вышел из зала. Больше я его не видел на своих занятиях. Спустя некоторое время я случайно встретил этого парня на улице, спросил, почему он так поступил, и услышал в ответ:

- Мастер, в тот момент я понял все, чего мне не хватало, чтобы стать великим воином.

- А теперь ты им стал? - спросил я.

Несостоявшийся мой ученик улыбнулся, шагнул к овощному лотку, возле которого мы остановились, подобрал с него сырую картофелину и сжал ее голой рукой. Грязноватая жижа просочилась меж его пальцев и потекла по руке. Этот юноша уяснил для себя механизм присутствия и научился вводить его в свое тело. Больше ему никогда, ни у кого и ничему учиться не нужно. Закончить это введение мне хотелось бы древним гимном, по преданию преподанным Бодхидхармой шаолиньским монахам.

У меня нет Родины;

Земля и небо стали моей Родиной.

У меня нет крепости;

Неколебимый дух - моя крепость.

У меня нет оружия;

Направленная воля - мое оружие.

У меня нет учения;

Истинный путь - мое учение.

У меня нет закона;

Справедливость стала моим законом.

У меня нет учителя;

Жизнь - мой учитель.

У меня нет властелина;

Путь - мой властелин.

У меня нет магии;

Внутренняя сила - моя магия.

Я обретаю себя, только себя потеряв.

Я умер, чтобы родиться вновь,

Вновь родиться другим -

Таким, каким я хочу себя видеть'.

Я рекомендую вам запомнить эти стихи и повторять их каждый раз перед сном. Но прежде давайте их кратко проанализируем.

О чем говорит отказ от учителя, от властелина, от любой другой привязанности в этом мире? - Прежде всего, о том, что над вами не должен довлеть ничей авторитет, ничья власть, ничье влияние. Возьмем любого человека, с которым вы сталкиваетесь в жизни. Каким бы могучим ни был его интеллект, какой бы колоссальной физической силой и ловкостью он ни обладал, какое бы положение в обществе ни занимал, вы должны помнить, что для вас он - никто и ничто. Ничей авторитет довлеть на вас не может, вы свободны действовать и мыслить, как вам заблагорассудится.

Так уж случилось, что боевые искусства в течение веков и тысячелетий развивались на Востоке. Казалось бы, логично предположить, что именно там должны рождаться наиболее могучие бойцы. Как бы не так! Почему-то на международных состязаниях по дзюдо, по каратэ, по рукопашному бою без правил побеждают обычно американцы, немцы и наши с вами соотечественники. Где же они - великие восточные мастера боя, якобы, умеющие творить чудеса?

Бытует легенда: дескать, эти корифеи избегают публичных выступлений, считая ниже своего достоинства состязаться с европейскими недоучками. И правильно делают. Иначе последние мигом 'настучат' мастерам по голове, и никто уже не будет почитать их таковыми.

В чем же изъян восточных боевых школ? - В том, что они буквально пропитаны авторитарным духом. Кого можно воспитать бесконечными поклонами сэнсею, сэмпаю, жене и брату того и другого, а также портрету учителя и портрету его учителя? Можно ли так вырастить непобедимого воина, для которого не существует и самой возможности поражения, даже от выдающегося противника? - Никоим образом.