Г. Гурджиев

Встречи с замечательными людьми (Часть 1)

этой породы. Пустив их во весь опор,

можно было держать в руке полный стакан воды и не расплескать ни капли, так

плавно они неслись.

Я не буду описывать наше путешествие во всех подробностях, скажу только, что

ровно через месяц после того как мы покинули дом гостеприимного армянского

священника, нам удалось добраться до города Смирны, где вечером того же дня

стали участниками события, ставшего поворотным пунктом в судьбе Погосяна.

Для того чтобы хорошенько отдохнуть, развлечься и вознаградить себя за все

перенесенные трудности, мы решили вечером отправиться в один из греческих

ресторанов. Там, не спеша попивая знаменитую дузику и закусывая разнообразными

вкусными блюдами из рыбы и мяса, мы мирно беседовали, вспоминая то, что пережили

во время странствий. Кроме нас в ресторане было довольно много посетителей, в

основном моряков с иностранных кораблей, стоящих в гавани. Они вели себя

довольно шумно, и было видно, что это не первое заведение, в котором они

побывали в этот день.

Между моряками, сидевшими за разными столами и представлявшими разные страны,

время от времени возникали ссоры, которые начинались с обмена соответствующими

ругательствами на греческом и итальянском языках, а затем перерастали в драку.

Не помню, какая именно фраза вызвала такую бурную реакцию, но внезапно большая

группа моряков, сидевших за соседним столом, с криками ярости и со сжатыми

кулаками бросилась на своих обидчиков. В мгновение ока началось настоящее

сражение. Погосян и я, также возбужденные в результате обильных возлияний,

присоединились к той стороне, которая была в меньшинстве, даже не интересуясь,

кто из них прав, а кто виноват. Когда не участвовавшие в потасовке посетители

ресторана вместе со случайно проходившим мимо военным патрулем наконец растащили

дерущихся, всем изрядно досталось. Мой левый глаз украшал огромный синяк, а

Погосян, сыпя проклятьями на армянском языке, пожаловался на невыносимую боль в

груди.

Когда, по выражению моряков, 'буря угасла', мы решили, что для одного вечера

приключений вполне достаточно, и поплелись домой. Нельзя сказать, что мы были

очень болтливы в дороге. Мой заплывший, нераскрывающийся глаз и поврежденное

ребро Погосяна не располагали к обмену любезностями.

На следующее утро, критически обозревая свое отражение в зеркале и сетуя на

неразумное поведение вчера вечером, мы решили не откладывать нашу поездку в

Египет. Мы подумали, что свежий морской воздух во время продолжительного

путешествия на корабле поможет быстрее залечить наши раны, и отправились в порт,

чтобы узнать, по карману ли нам билеты на корабль, отправляющийся в Александрию.

Оказалось, что в гавани как раз стоит греческое судно, готовящееся к отплытию в

Александрию. Мы поспешили в офис пароходной компании, которой принадлежало

судно, чтобы получить необходимую информацию. Но как только мы подошли к офису,

к нам подбежал моряк и, что-то бормоча, начал возбужденно размахивать руками.

Сперва мы растерялись, но через некоторое время выяснилось, что это был один из

английских моряков, на чьей стороне мы сражались предыдущим вечером. Жестами он

предложил нам подождать и, куда-то сбегав, вскоре вернулся в сопровождении трех

товарищей, одним из которых, как впоследствии оказалось, был офицер. Они горячо

поблагодарили нас за вчерашний поступок и настояли на том, чтобы мы вместе

отправились в ближайший греческий ресторан побеседовать там за стаканчиком

дузики. Отдав должное этому волшебному напитку, достойному наследнику

благословенной мастики древних греков, мы разговорились, объясняясь, конечно, в

основном с помощью международного языка жестов и мимики. Когда они узнали, что

мы хотим попасть в Александрию, их жестикуляция стала еще более активной. Нам

показалось, что они позабыли о нас, взволнованно говоря о чем-то между собой.

Неожиданно двое из них, осушив то, что оставалось в стаканах, одним глотком,

встали и ушли, другие, продолжая активно жестикулировать, видимо, пытались нас в

чем-то убедить.

Наконец нам показалось - мы поняли то, что они нам хотят сказать. И, как

впоследствии выяснилось, эта догадка была верна: те двое внезапно исчезнувших

моряков пошли на свой корабль, чтобы замолвить за нас словечко и добиться

разрешения взять нас на судно в этот рейс. На следующий день их судно отплывало

на Сицилию, а из Сицилии шло в Александрию, где планировалась двухнедельная

стоянка перед отправкой в Бомбей.