Г. Гурджиев

Встречи с замечательными людьми (Часть 1)

к стаканам, и тут

Погосян, очевидно, вспомнив про свое поврежденное ребро, потерял терпение и стал

настаивать на том, чтобы мы немедленно пошли домой. Он с самым серьезным видом

утверждал, что я ужасно выгляжу и что мой второй глаз также начинает запухать.

Предположив, что мой товарищ еще не вполне оправился от укуса фаланги, я не стал

возражать ему и, не вступая ни в какие объяснения с двумя нашими собутыльниками,

отправился вслед за ним.

Озадаченные нашим неожиданным и безмолвным уходом, моряки встали и последовали

за нами. Мы шли довольно долго, и каждый развлекал себя по-своему: один что-то

мурлыкал себе под нос, другой размахивал руками так, как будто хотел кому-то

что-то доказать, третий насвистывал военный марш.

Когда мы пришли, Погосян лег на кровать, даже не раздеваясь, я же, уступив свое

ложе старшему из сопровождавших нас моряков, растянулся прямо на полу, жестом

предложив другому моряку последовать моему примеру

Проснувшись среди ночи с раскалывающейся от боли головой, я смутно припоминал

последовательность вчерашних событий и, увидев, что моряков в комнате больше

нет, опять заснул. Разбудил меня звон посуды: это Погосян готовил себе чай,

напевая вполголоса какие-то псалмы. Но мы не стали пить чай в это утро и, не

обменявшись и словом, опять улеглись спать. Мне никогда в жизни не было так

скверно - во рту как будто переночевала, по меньшей мере, дюжина казаков вместе

с их лошадьми. И тут открылась дверь, и в комнату ворвались трое английских

моряков. Только один из них был нам знаком, двух других мы видели в первый раз.

Перебивая друг друга и размахивая руками, они попытались нам что-то объяснить.

Напрягая все свои умственные способности, сильно ослабленные большими дозами

алкоголя, мы наконец сообразили, что нам следует быстро одеться и следовать за

англичанами на их судно, так как они получили разрешение взять нас в плавание в

качестве дополнительной рабочей силы.

Пока мы собирались, моряки быстро упаковывали наши небогатые пожитки, и как

только мы расплатились с хозяином гостиницы, все уже было готово. Мы вышли на

улицу и направились к гавани. У берега стоял баркас с двумя моряками на борту,

очевидно, ожидавший нас, и, взойдя на него, через полчаса мы причалили к

большому военному кораблю. Не успели мы взобраться на палубу, как несколько

моряков, стоявших на сходнях, подхватили наши вещи и отнесли их в отведенную нам

каюту, находящуюся рядом с камбузом.

Наскоро устроившись в этом довольно тесном, но удобном и чистом помещении, мы

вышли на верхнюю палубу, сопровождаемые одним из тех моряков, плечом к плечу с

которыми мы дрались в греческом ресторане. Вокруг нас собралась почти вся

команда. Независимо от званий и должностей все наперебой благодарили нас за

мужество и поддержку на смеси всевозможных языков.

Во время этой оригинальной беседы один из моряков, который сносно владел

греческим, предложил, чтобы во время путешествия каждый из присутствующих заучил

хотя бы по 20 слов: мы с Погосяном английских, они, соответственно, турецких.

Это предложение было всеми встречено с энтузиазмом, и двое английских моряков

сразу же составили список английских слов, которые нам следовало выучить в

первую очередь, мы же записали для них, соответственно, турецкие слова.

Когда к борту причалил баркас с капитаном, команда разошлась, чтобы выполнять

свои обязанности и готовить корабль к отплытию. Погосян и я сразу сели учить

английские слова, записанные для нашего удобства греческими буквами. Мы были так

погружены в это занятие, стараясь как можно лучше выговаривать звуки, чуждые

греческому уху, что не заметили, что наступил вечер и судно уже давно в пути. Мы

прервали свои занятия, когда за нами зашел один моряк, объяснивший с помощью

жестов, что наступило время приема пищи. За едой, посоветовавшись с моряком,

хорошо владевшим греческим языком, мы решили, что я буду выполнять уборку

корабля, а Погосян попросится в машинное отделение. Так и вышло.

Прибыв в Александрию, я тепло попрощался с моими новыми друзьями, поблагодарив

их за заботу и гостеприимство, и покинул судно. Мне не терпелось как можно

быстрее попасть на Кипр. Но Погосян, который за время нашего путешествия очень

сдружился с командой корабля и увлекся работой в машинном отделении, отказался

сойти со мной и продолжил плавание. Мы договорились поддерживать связь друг с

другом.

Как я узнал позже, Погосян после того как мы расстались, продолжал работать в