Г. Гурджиев

Встречи с замечательными людьми (Часть 1)

совести. Мне казалось, что так поступают все

окружающие.

Впоследствии, когда эта добрая женщина, сестра князя Любовецкого, взяла меня под

свое крыло, она убедила меня научиться играть на пианино. 'Каждая образованная

интеллигентная леди должна хорошо владеть этим инструментом', - говорила она.

Для того чтобы не огорчать эту достойную женщину, я стала усердно учиться играть

на пианино и через шесть месяцев достигла таких хороших результатов, что была

приглашена принять участие в благотворительном концерте. Все наши знакомые,

присутствовавшие там, выражали свое восхищение моей игрой, высоко оценивали мои

способности. Однажды, взволнованная моим исполнением одного музыкального

произведения, княгиня подошла ко мне и торжественно сказала, что раз Всевышний

наградил меня таким талантом, то было бы большим грехом пренебречь этим даром и

не дать ему развиться полностью. Она добавила, что я должна продолжать

совершенствовать свою игру, но мне не следует пренебрегать и теорией музыки. С

этого дня она начала выписывать всевозможную литературу по этому предмету и даже

лично ездила в Москву, чтобы приобрести там несколько редких изданий. Вскоре все

полки моих многочисленных книжных шкафов были заполнены книгами, посвященными

теории музыки, и я принялась усердно изучать их, на этот раз не только чтобы

доставить удовольствие моей покровительнице. Я увлеклась теорией музыки, и мой

интерес усиливался день ото дня. Но книги не давали ответа на возникающие у меня

вопросы, там ничего не говорилось о том, что такое музыка, каковы законы ее

воздействия на психику человека. Как правило, в них содержалась информация из

истории музыки. Например сообщалось, что в то время, как наша октава состоит из

семи нот, китайская ограничивается пятью; что арфа древних египтян называлась

тебуни, а флейта -мем; что полифония впервые появилась в музыке в девятом веке и

первоначально воспринималась как какофония, так что были случаи преждевременных

родов у женщин, которые услышали в церкви рев органа; что в одиннадцатом веке

монах Гвидо д'Ареццо изобрел сольфеджио и т.д. и т.п. Кроме того эти книги

помещали биографии знаменитых музыкантов и композиторов и описывали их путь к

славе. Приводились такие подробности как цвет их галстука или длина волос, но

ничего не говорилось о сути их творчества, о принципе воздействия их

произведений на психику человека. Я потратила целый год впустую, занимаясь так

называемой теорией музыки, но мой интерес к этой проблеме не уменьшался. И тогда

я оставила в покое эти книги и стала искать другие источники информации.

Однажды совершенно случайно в библиотеке князя я наткнулась на книгу под

названием 'Мир звуков', которая изменила ход моих мыслей. Автор не был

музыкантом, и из содержания книги следовало, что он вообще не интересовался

музыкой. Математик и инженер, он использовал в этой книге музыку в качестве

примера для объяснения теории вибрации. Автор высказывал мнение, что звуки - это

определенные вибрации, которые провоцируют соответствующие вибрации в организме

человека, вызывая различные эмоции. Эта гипотеза необычайно заинтересовала меня,

и я сумела увлечь ею мою покровительницу. Мы часто беседовали на эту тему и

наконец решили провести некоторые эксперименты. Сначала мы изучали воздействие

музыки на различных животных, купив для этих целей несколько кошек и собак.

Затем мы стали приглашать в гостиную наших слуг: угостив их хорошим ужином,

усаживали в кресла и играли для них различные музыкальные произведения. Сперва

наши эксперименты не приносили никаких определенных результатов, но вскоре я

заметила, что во время исполнения одного вальса моего собственного сочинения

наших 'подопытных' начинало клонить в сон. В дальнейшем количество засыпавших

увеличилось, но это был единственный эффект, которого нам удалось добиться.

Увлекшись этими идеями и опытами, я так переутомилась, что, встревоженная моим

состоянием, княгиня по совету врачей увезла меня за границу. Там, в Италии, под

влиянием новых впечатлений, я вполне оправилась от нервного истощения. Но только

через пять лет, во время экспедиции на Памир и в Афганистан, я нашла в себе силы

вернуться к этой теме. Вспоминая мои прежние 'эксперименты', я с трудом

удерживалась от смеха. Наша наивность была беспредельна. Нам ни разу не пришло в

голову, что наши 'подопытные' погружались в дремоту потому, что после долгого