Г. Гурджиев

Встречи с замечательными людьми (Часть 1)

погружения их следовало держать открытыми, и это причиняло мне довольно

сильную боль. Но вскоре я привык и чувствовал себя в воде как на суше. Через две

недели я начал зарабатывать на жизнь, плавая вокруг пароходов и подхватывая

брошенные деньги. Конечно, сперва я не был так проворен, как местные мальчишки.

Но через некоторое время достиг настоящего совершенства и не упускал ни одной

монетки.

Следует заметить, что монета, брошенная в воду вначале погружается довольно

быстро, но постепенно замедляет скорость, так что, если место очень глубокое,

пройдет довольно значительное время, прежде чем она достигнет дна. Таким

образом, прежде чем прыгнуть в воду, ныряльщик должен заметить, куда была

брошена монета, и тогда будет нетрудно обнаружить ее в воде и подхватить.

Однажды некий пассажир, задумавшись о чем-то, облокотился на поручень и,

отвлеченный возней, которую затеяли ныряльщики, нечаянно уронил в воду четки -

непременный атрибут в руках всякого уважающего себя жителя Азии, когда он не

занят суетными мирскими делами.

Он сразу же подозвал мальчишек-ныряльщиков и попросил их отыскать четки. Но

несмотря на все усилия подростки не смогли их найти, так как находились довольно

далеко от места падения четок и не успели его приметить. Очевидно, эта вещь была

очень ценной, потому что пассажир предложил тому, кто ее найдет, двадцать пять

турецких фунтов.

Когда пароход отчалил, ныряльщики еще долго продолжали свои попытки обнаружить

четки, но их усилия не увенчались успехом. В этом месте было очень глубоко, что

мешало обшарить дно. Следует заметить, что очень трудно достичь дна на большой

глубине, так как вода в соответствии со своими физическими свойствами, удерживая

пловца на поверхности, стремится вытолкнуть тело погружающегося человека.

Через несколько дней, когда я, как обычно, нырял за брошенными монетами, один из

пассажиров швырнул свою так далеко, что, пока я подплыл к этому месту, она

пропала из виду. Так как тот день не был для меня особенно удачным, я решил

любой ценой достать эту монету и нырнул за ней. В тот момент, когда я наконец

подхватил ее, на дне что-то блеснуло, похоже четки. Всплыв на поверхность, я

постарался запомнить место находки, за которую было предложено двадцать пять

фунтов.

Не сказав никому о том, что я видел на дне, я нырнул снова, но после нескольких

безуспешных попыток понял, что обычным способом достать дна невозможно, так как

здесь было очень глубоко. На следующий день я захватил с собой тяжелый кузнечный

молот, привязал его к себе, прыгнул в воду и быстро пошел на дно под

воздействием этого 'грузила'. И вскоре я нашел то, что искал. Четки были

янтарные, с вкраплениями небольших бриллиантов и гранатов.

В тот же день я узнал, что пассажиром, уронившим четки, был паша N, недавний

правитель маленькой области, расположенной невдалеке от Константинополя, который

в настоящее время проживал на противоположном берегу Босфора, вблизи Скутари.

Так как я чувствовал себя не очень хорошо, то решил не нырять за монетами, а

отнести четки их владельцу и заодно посетить кладбище в Скутари.

Я отправился на следующее же утро и вскоре нашел дом паши. Он как раз был дома

и, когда услышал, что пришел ныряльщик, который просит пустить его к хозяину,

сразу понял, в чем дело, и сам поспешил мне навстречу. Увидев найденные мной

четки, он очень обрадовался и так горячо поблагодарил меня, что я, глубоко

тронутый его приемом, наотрез отказался принять причитающееся мне

вознаграждение.

Тогда паша пригласил меня к себе на ужин, и я, конечно, не смог отклонить этот

знак внимания. После ужина я был вынужден сразу уйти, так как боялся опоздать на

последний рейс парохода. Но по дороге на пристань я вдруг почувствовал себя так

плохо, что присел на ступеньки ближайшего дома и, видимо, потерял сознание.

Прохожие заметили то, что случилось и, так как это было недалеко от дома паши,

оповестили его, что какой-то парень внезапно лишился чувств. Догадавшись, что

это был не кто иной, как его недавний гость, паша поспешил прийти вместе со

своими слугами и приказал им отнести меня к нему в дом и как можно быстрее

послал за доктором.

Я вскоре пришел в себя, но, находясь в очень плохом состоянии, вынужден был на

некоторое время остаться в доме этого доброго человека.

В ту же ночь моя кожа начала шелушиться и нестерпимо гореть, очевидно, из-за

продолжительного воздействия соленой морской воды. Я был помещен во флигель, и