индейцы Южной Америки

Мифы индейцев Южной Америки (Часть 1)

смотрели на этот спектакль,

обуреваемые страхом и любопытством одновременно.

Среди жен Куницы лишь одна осталась ему верна. Она

пристально вглядывалась в актеров и сразу же обратила внимание

на одну маску.

Сдается мне, размышляла женщина, что только мой погибший

муж был так же искусен в играх и танцах, как этот человек!

И надежда проникла в ее душу. Закончив игру, мужчины

вернулись в ритуальную хижину, а дети, женщины и старики к

своим очагам.

Сидя долгими вечерами у костра. Куница не мог успокоиться:

он вспоминал об старике-отце, который впал в совершеннейшее

отчаяние после известия о гибели сына. Куница несколько раз

посылал за ним, прося заглянуть в ритуальную хижину, но тот

ничего не слушал, замкнувшись в собственном горе. Несчастный

лишь плакал, стонал, да размазывал по лицу краску в знак

траура. Наконец, старика привели. Сын подошел к нему все еще

бледнее обычного и с едва наметившимся пушком на лысой макушке.

Увидев отца. Куница не смог сдержать громкого возгласа, такого

пронзительного, что он донесся до стойбища.

Это голос моего мужа! подумала верная жена. Но как это

может быть, ведь Куница погиб, в том нет сомнения!

А праздник все продолжался. Как-то раз мужчины вышли из

ритуальной хижины, но не танцевать, а поохотиться на тюленей.

Верная жена Куницы увидела

гарпуны в их руках, и ее подозрения сделались еще крепче.

Прежние гарпуны пропали во время той дельфиньей охоты. Кто

же сделал так быстро новые? А главное: я отлично знаю, что

никто кроме моего пропавшего мужа

не смог бы изготовить столь превосходные вещи. Что же все

это значит?

Много времени прошло, прежде чем праздник закончился, а

Куница оправился полностью. Исчезли бледность и худоба, отросли

волосы. Вместе с другими мужчинами

герой явился на стойбище и открылся верной жене и всем

родственникам. Не было конца его рассказам о пережитом

приключении. Все благодарили храбреца, добывшего огромного

жирного дельфина. Но счастливей всех была верная жена,

ожидавшая мужа так бесконечно долго.

54. Ловушка

Юноша полюбил девушку и перебрался в дом тестя. Юношу

звали Моминьяру, девушку Адичаво, тестя Сахатума. Тесть был

злой, он ел человечину.

Рассвело и старик сказал зятю:

Ступай на реку, я поставил там вершу. Ночью во сне я

видел, как в вершу попала рыба.

Хорошо, сказал Моминьяру.

Как только зять вышел из дома, тесть вновь удалился в мир

сновидений. Он видел реку, видел как, Моминьяру находит вершу,

как он в нее падает; и не может выбраться, как он остается в

ловушке.

Вот идет ягуар, воображал во сне тесть. Он идет к реке.

Видит ловушку. Он думает: вот мой обед! Открывает ловушку. Он

готов съесть Моминьяру!

Ягуар и был Сахатумой. Сахатума спит в гамаке, а его

мысль, его сон у берега, рядом с юношей, его сонное видение оно

и есть ягуар! В это время юноша видит

ягуара и понимает:

Этот ягуар обман! Сам Сахатума собирается съесть меня!

Он еще раз пробует вырваться из ловушки, но не может.

Ягуар смеется.

И тогда юноша обернулся крабом. Ягуар поймал краба, а тот

его укусил. Выскочил и бросился удирать, ягуар за ним. Тут

появилась выдра и тоже увидела краба.

Обед мой бежит, подумала выдра, присоединяясь к погоне.

Проглотив краба, выдра ушла в глубину реки, а ягуар

остался ни с чем. Тесть проснулся, ягуар исчез.

Моего мужа долго нет, сказала дочь отцу, пойди посмотри,

не случилось ли с ним чего-нибудь!

Он не вернется, ответил Сахатума. Я видел во сне, как он

попал в ловушку. Не умеет он ловить рыбу. Тебе следует поискать

другого мужа.

Выдра же вылезла на берег реки.

Поздно становится, в нору пора, размышляла она.

Как всегда перед сном выдра зашла в заросли облегчиться.

Вместе в дерьмом маленький краб оказался наруже. Он был

свободен, но чувствовал себя ох как скверно. У выдры в животе

он почти задохнулся. Ничего другого не оставалось, как

погрузиться в воды Акуэны шаманского озера посреди неба, в

котором каждый приобретает силы и молодость. Вынырнув из

Акуэны, Моминьяру пережил второе рождение. Он был снова здоров,

он поменял свое тело. Только дух его остался прежним, а со

стороны никто бы его не узнал.

Теперь скорее на землю, подумал Моминьяру, пора наказать