Э. Я. Голосовкер

Сказания о Титанах (Часть 1)

лежало иссеченное огромное тело Атланта у вод океана, на высоком гребне, все в рубцах, словно кто письменами-исполинами испещрил его по обугленной коже. Одна рука титана свисала недвижно над пурпуром песков, другая тонула во мгле ущелья.

      Что за пир вокруг тела титана? Кто вы, гости ночные? Не птицы, не звери, не нетопыри. Без крыльев реют и вьются -- легче воздуха, духа жизни... Это Тени-скиталицы непогребенных, те, что блуждают над почвой земли. Закрыты для них врата аида.

      Жадной стаей приникли Тени к телу титана. Как псы, лижут раны Атланта, выпивают по капле жизнь -- его бессмертную кровь, отгоняя друг друга. И над ними, ныряя, взлетая, с воем кружатся в полудреме стаи отверженных Теней: отогнали их Счастливые Тени. И сколько их! Борются, бьются за кровь. Только б каплю испить...[5] И вот оживут -- на мгновенье. О, как дорого это мгновенье! Сколько в нем!.. Не века -- мириады веков.

      -- Дай припасть! Дай мне выпить... Еще каплю... одну... Дай ожить...

      Но жестоко отгоняют молящих новые толпы Теней, отрывая их рот от ран Атланта. Кружатся, реют Тени -- кружатся, реют и молят:

      -- О, еще бы мгновенье!..

      И поют, засыпая, Тени прощальную песнь -- песнь Времени-Хроносу:

      О, кто знает, как мерится Время?

      В нем часы -- не часы.

      Вы спросите звезду. Она скажет:

      Век? -- Он краток, как миг.

      Миг? -- Он долог, как век.

      Только там, где кончается Время,

      Поднимается Чудо-гора.

      Дольше долгого сна титана

      Для Теней мгновение жизни,

      Если нет во сне Сновидений

      Близ реки Мировой, океана,

      Где багряный берег заката.

      Ночь закрывала ворота. Из-за гор океана бледно тянулся сумрак.

      Кончен пир. Улетели испуганные Тени.

      Видел рассвет, видел Утренник-Пирфорос на крылатом алом коне, предвестник Эос-Зари, как все еще дымилось почерневшее тело титана и зияли на нем по-прежнему раны меж багровых борозд от молний-бичей.

      Вздохнул океан.

      И вышли из вод океана на берег сестры-океаниды. Волосами отерли тело титана -- золотыми, зелеными. Обласкали раны губами. И запели Гимн исцеления.

      Знали титаниды океана: нет лекарства целительнее, чем песня. И под песню заживали раны Атланта. Повелели волшебницы вод:

      -- Встань, Атлант!

      Но недвижным оставалось бессмертное тело титана... И вздохнули печально сестры-океаниды:

      -- Мы бессильны! Пусть Атланта пробудит отец Океан.

      И вот вынырнул по пояс из черных вод праотец богов, древний титан Океан. Подплыл к берегу. Словно мхи водяные в игре перламутра, словно агатов-сапфиров сияние, так диковинно-чудно мерцала сила Отца потоков и рек.

      Положил титан Океан руки на тело Атланта. Повелел:

      -- Встань, Атлант!

      Но безгласно, мертвой громадой оставалось лежать бессмертное тело титана.

      Удивился отец Океан. Уже давно тому, годы-века, как ушел он на дно Мировой реки от живой жизни земли и от горя земного. И покинула Океана власть над силой живой. Не повинуется ему, древнему, жизнь тела.

      -- Я бессилен! -- вздохнул Океан.-- Не поднять мне гору горя титана. Пусть сильнейший или тот, кто древнее меня, Океана, поднимет Атланта.

      Погрузился седой Океан в глубину вод мировых.

      И пришел не сильнейший, а мальчик.

      И задорно же крикнул мальчик:

      -- Пойте, пойте, сестры-океаниды, колыбельную песню титану Атланту! Новорожденный встанет. Пойте, пойте, океаниды! Я люблю колыбельные песни.

      Подбежал мальчик к телу Атланта. Говорит:

      -- Я -- сын Майи-плеяды, Гермий, твой внук. Дед богов, что лежишь и молчишь? Я пришел поиграть с тобой в небо и землю. Удержал бы ты небо на руках?

      Открыл глаза Атлант, посмотрел на мальчика-бога. И снова закрыл их.

      А хитрец Гермий твердит свое:

      -- Говорила мне мать, Майя-плеяда, будто нет на земле у прабабушки Геи никого, кто был бы так могуч, как Атлант. Если правда, что ты так могуч, подними-ка небо руками, оторви его от земли!

      Открыл глаза Атлант, посмотрел на мальчика-бога. И снова закрыл их.

      Не знал Атлант, что Кронид-бичеватель дальновиден: речью ребенка искушает его титанову силу. Не знал Атлант, что перед ним дитя-искуситель.