Биро Ф., Риб Ж.-К.

Досье внеземных цивилизаций (Часть 1)

массе и обратно пропорциональной квадрату

расстояния между ними (закон всемирного тяготения).

Так закончилась первая часть этой чудесной истории. Земля теперь

предстала просто большим твердым шаром, который неизвестно кто,

неизвестно когда и зачем запустил вместе с подобными телами (одни из

них больше, другие - меньше) в вечный круговой путь вокруг Солнца.

Любые судьи любых Галилеев стали отныне бессильны.

ВСЕ ВЕЛИКИЕ ВЕРИЛИ В ИНОПЛАНЕТЯН

Однако начались новые битвы. Их затевали потомки этих судей - тех

людей, которые из поколения в поколение встают на защиту старого

против самых новых и плодотворных идей, содействующих расцвету науки и

прогресса. Время, конечно, работает против них. Мы уверены:

когда-нибудь они будут вынуждены признать, что и жизнь существует не

только на Земле, и разум - не привилегия лишь одних землян.

Во все эпохи умные и образованные люди - философы, ученые, писатели -

имели предчувствие, что в космосе обретаются другие живые существа. Их

поражало созерцание природы, не отпускало невыразимое чувство, с ним

связанное, мысль их возносилась, и они начинали верить во

множественность обитаемых миров.

В 'Ведах' - древнейшей из известных нам книг, соответствующей у

индусов нашей Книге Бытия, - сказано, что душа после воплощения на

Земле переносится к другим мирам. Индейцы, китайцы, арабы убеждены,

что планеты играют в человеческой жизни важную роль, но их верования

не доходят до представления о существовании там жизни, подобной нашей.

Среди же греческих философов о внеземном существовании размышляли

очень многие. Такая возможность признавалась и всерьез рассматривалась

еще со времен фалеса и ионийской школы. Анаксимандр и Анаксимен верили

в существование иных обитаемых миров; после них так

же думали Эмпедокл, Аристарх, Левкипп. Что до Пифагора, то публично он

преподавал расхожие теории того времени, но в частных беседах не

скрывал от близких учеников передовых мыслей о внеземной жизни. Можно

долго перечислять имена философов, державшихся тех же взглядов.

Тех же верований придерживались египтяне, а кельты вернулись к

древнему представлению о посмертном переселении душ на Солнце и в

другие 'небесные обители'.

Латинский поэт Лукреций в поэме 'О природе вещей' пишет:

... Остается принять неизбежно,

Что во Вселенной еще и другие имеются земли, Да и людей племена и

также различные звери...

И далее следует такое глубокомысленное и красноречивое суждение:

Видим мы прежде всего, что повсюду,

во всех направленьях С той и с другой стороны, и вверху и внизу у

Вселенной Нет предела, как я доказал, как сама очевидность Громко

гласит и как ясно из самой природы пространства. А потому уж никак

невозможно признать вероятным, Чтоб, когда всюду кругом бесконечно

пространство зияет И когда всячески тут семена в этой бездне несутся В

неисчислимом числе, гонимые вечным движеньем, Чтобы лишь наша земля

создалась и одно наше небо, И чтобы столько материи тел оставалось без

дела ...

Бесспорно, эти воззрения еще не опирались на сколько-нибудь серьезные

основания. Но как не восхититься при мысли, что уже тогда существовали

столь поэтичные представления!

К несчастью, на смену этим хотя и лирическим гениальным прозрениям

пришли пятнадцать веков ложного толкования священных книг,

ослепляющего ум и оправдывающего его робость.

Человечество преклонилось - не навсегда, но надолго - перед знаменитым

предписанием Тертуллиана: 'Верующий ничего более не желает'.

В эпоху Возрождения идея обитаемых миров вновь возродилась и достигла

апогея к середине XVII века, когда философы и ученые, вдохновленные

успехами оптики, давшей зрительную трубу, а затем и телескоп, со

страстью обратились к наблюдению небесных тел. Широкая же публика

познакомилась с ней благодаря остроумному Фонтенелю и его 'Беседам о

множественности миров', опубликованным в 1686 году. Конечно, этот

тезис в книге защищается легковесно, что сильно уменьшает ее

достоинства. Но мнение человека, до Вольтера считавшегося первым

писателем, получило широкое распространение. Книга имела огромный

успех. В том же году голландский астроном Гюйгенс защищал тот же

тезис, используя гораздо более серьезные научные аргументы, в своем

трактате 'Космотеорос' ('Созерцатель космоса').