Питер Кэлдер

Око Возрождения

на солнце огромным шафранно-золотистым плащом из грубой ткани. — Ты очень неплохо говоришь по-английски... — произнес полковник. — У меня было время научиться, — уклончиво сказал Кы. — И не только говорить по-английски. — И давно ты водишь людей в обитель? — поинтересовался полковник. — Давно.

— А кто был ламой Кы до тебя? — Никто. — Да, но я слышал, что лама Кы приходил за избранными и триста лет назад. — Приходил. — Значит, кто-то был ламой Кы-Ньям до тебя? — Почему ты так решил? — Но не мог же ты... — Почему? — Но ведь ты же совсем молод. По виду тебе не дашь больше сорока. Триста лет назад... Даже если источник молодости... И тут полковник вдруг осекся. Он начинал понимать. — Спи, — сказал лама Кы, — завтра я разбужу тебя на рассвете. Затем он принялся выполнять какие-то упражнения. Полковник не мог видеть ламу в темноте, засыпая, он слышал только его ритмичное дыхание.

Наутро Кы сварил немного горных бобов, накормил полковника, и они вновь отправились в путь. На вопрос полковника, почему лама ничего не ест, тот ответил, что ламы вообще не едят в пути. Накануне вечером полковник не очень хорошо разглядел ламу в свете угасающего костра. А в течение предыдущего дня пути тот ни разу не снял свой плащ с капюшоном. Теперь же полковник получил возможность рассмотреть ламу Кы без плаща. На нем были мягкие сапоги из невыделанной ячьей кожи, легкие хлопчатобумажные штаны и красная безрукавка из какой-то странной ткани. Гладкая упругая оливкового цвета кожа и идеальные линии сухощавого мускулистого тела ламы произвели на полковника поистине потрясающее впечатление. Перекинув свой плащ через плечо, лама Кы легко шагал по камням и молчал.

Полковник с удивлением обнаружил, что поспевать за ламой не так уж трудно. Конечно, тот шел медленно, однако не настолько, чтобы сэр Генри со своей тросточкой мог следовать за ним с такой легкостью. Он спросил у ламы, в чем тут дело. — Это моя работа — водить стариков через горы к источнику молодости. Сейчас моя сила — твоя сила. А возвратиться ты сможешь и сам. — Возвратиться? Но люди ведь говорят, что оттуда не возвращаются?! — Люди? Ты больше слушай, что говорят люди...

Не возвращаются те, кто хочет остаться. А ты принадлежишь к совсем другому миру и несомненно решишь вернуться. — И меня отпустят? — Страшных сказок наслушался? Тебя позвали, чтобы научить. А уходить или оставаться — твое дело. Никто никого не держит, никто никого не заманивает хитростью и никого не загоняет в обитель силой. Ты искал и был достаточно настойчив, значит, тебе это действительно необходимо, ты принял решение изменить себя и готов идти до конца.

А наше дело — научить тебя способу преодолеть этот путь... — Научить способу?.. Ты хочешь сказать, что “Око возрождения” это... — Увидишь. Всему свое время. — Послушай, Кы, ты полагаешь, я смогу научиться? — А почему нет? Или ты — не такой, как остальные люди? — А научившись сам, смогу ли я учить других? — Сначала научись. Хотя, если честно, мы очень на это рассчитываем...

Больше до самого вечера не было произнесено ни слова. Ночевали они в пещерке, похожей на первую. По-видимому, за сотни лет практика провода стариков через горы была отработана до мелочей. Засыпал полковник, как и в предыдущую ночь, под ритмичное сопение упражнявшегося ламы Кы. Утром полковник спросил: — Скажи мне, Кы, а кому принадлежали те скелеты, о которых рассказывали “горные бегуны”? — Откуда мне знать? Наверное, людям, которых убили горы.

— Но ведь их находили в одном и том же ущелье... — Ущелье может быть очень длинным. Может быть, именно в нем живут большие леопарды. Если люди эти шли в одно и то же место, то и путь их проходил именно через то ущелье. — Но они шли не к источнику молодости? — Кто знает?..

Я провожу в монастырь не всех жаждущих, а только тех из них, кого мы выбираем. — А каков критерий отбора? — В человеке не должно быть алчности. Ведь часто случается, что человек стремится к “Оку возрождения”, чтобы после торговать молодостью. Давным-давно перестало быть секретом то, что “Око возрождения” есть нечто, что каждый может унести с собой и передать другому человеку. — А как вы можете узнать глубоко скрытые мотивы, движущие человеком? Лама Кы-Ньям промолчал, только на губах его возникла улыбка.