Александра Давид-Ноэль

Мистики и маги Тибета. (Часть 1)

Ум и чувства обостряются в процессе такой жизни, совершенно созерцательной, жизни беспрерывных наблюдений и размышлений. Не то становишься прозорливой, не то - и это вернее - исцеляешься от прежней слепоты.

Несколько километров к северу от Гималаев, через вершины которых не в силах перевалить гонимые индийскими муссонами тучи, сияет солнце, и над высокими тибетскими плоскогорьями раскинулось синее небо. Но здесь лето холодное, дождливое и очень короткое. Уже с сентября нас окружают непроходимые снега, и снова начинается зимний плен.

Чему я научилась за эти годы уединения? Трудно точно определить. А между тем, я приобрела много знаний. В тайны тибетского языка меня посвящали грамматики, словари и беседы с гомтшеном. Помимо занятий языком, я читала с учителем жития тибетских мистиков. Часто он прерывал чтение, чтобы рассказать о фактах, аналогичных описываемым в книге происшествиям, пережитых им самим. Лама рассказывал, каких людей он когда-то часто посещал, передавал содержание своих с ними бесед, приводил в качестве примеров их поступки. Вместе с ним я проникала в хижины отшельников и во дворцы богатых лам. Мы с ним путешествовали и встречали по пути удивительных людей. Так я познавала настоящий Тибет - обычаи и мысли населяющих его народов. Драгоценные сведения, не раз выручавшие меня в дальнейшем.

Никогда не тешила я себя мыслью, что мое убежище может стать последней для меня в жизни тихой гаванью. Слишком много внешних интересов боролись с желанием остаться здесь и навсегда сбросить с плеч обременявший меня нелепый груз идей, забот, повседневных обязанностей. Я сознавала, что выработанная во мне личность отшельника была только одной гранью моего существа, эпизодом в жизни путешественницы, самое большое - подготовкой к освобождению в будущем. Часто с сокрушенным сердцем, почти с ужасом смотрела я, как сбегавшая вниз тропинка, петляя, исчезала в горах. Она вела в мир, лежащий за далекими горными вершинами, к его лихорадочной суете, тревогам, страданиям. И сердце сжималось неизъяснимой болью при мысли, что недалек день, когда придется ступить на нее, возвращаясь в эту геенну.

Кроме других, более важных соображений, невозможность задерживать слуг в пустыне, тоже заставляла меня помышлять об отъезде. Но, прежде чем снова расстаться с Тибетом, мне хотелось посетить один из двух его главных религиозных центров, расположенных неподалеку от моего убежища - Жигатзе.

Совсем близко от того города находится знаменитый монастырь Трашилхумпо, резиденция великого ламы, именуемого иностранцами Траши-ламой. Тибетцы называют его 'Тсанг Пентшен римпотше', т.е. 'драгоценный ученый провинции Тсанг'. Его считают воплощением Эвпагмеда, мистического Будды 'бесконечного света' и одновременно воплощением Субхути, одного из главных учеников исторического Будды. С точки зрения духовной иерархии, ранг Траши-ламы равен рангу Далай-ламы, но в этом мире часто приходится высокой духовной сущности уступать первенство преходящему мирскому существу и, фактически, власть принадлежит абсолютному монарху Тибета - Далай-ламе.

Я откладывала поездку к Жигатзе до моего окончательного отъезда из Гималаев, так как опасалась ее возможных последствий. Мои предчувствия, впрочем, полностью оправдались.

Покинув свою обитель, мы, прежде всего, отправились в монастырь Шортен Нйима, где уже останавливались на пути в Тибет. Отсюда я уехала в Жигатзе в сопровождении только Ионгдена и одного исполняющего при нас обязанности слуги-монаха. Мы все трое ехали верхом и по тибетской моде везли скудный багаж в больших кожаных мешках, перекинутых по обе стороны седла. Две небольшие палатки и дорожные припасы были навьючены на мула. От монастыря до Жигатзе можно легко доехать за четыре дня. Но я старалась ехать очень медленно, чтобы получше рассмотреть все по дороге и, главное, 'вобрать' в себя умом и чувствами как можно больше Тибета. Наконец-то я проникну в самое его сердце, но, несомненно, никогда его больше не увижу.