через которую прошли лица, далекие от теологии и мистики и совершенно несведущие в этих областях. Фактически мы возвращаемся на духовный уровень того американского торговца, рассказом о котором мы начали нашу книгу. Один из наиболее поучительных случаев такого рода - история доктора Р.- М. Бьюка (1837-1902), одного из самых известных канадских психиатров того времени. Он заведовал кафедрой нервных и психических болезней Западного университета, Онтарио, и в 1890 году был избран президентом Американской медико-психологической ассоциации. В возрасте 35 лет он прошел через весьма своеобразное переживание, полностью изменившее его представления о жизни. Незадолго до смерти он опубликовал труд Космическое сознание, названный Уильямом Джеймсом важным вкладом в психологию. Д-р Бьюк верил, что некоторые люди способны достигать более высокого, по сравнению с обычным, уровня сознания, который он назвал космическое сознание. По его мнению, достижение этого состояния подтверждается в первую очередь переживанием субъективной люминофании. В книге собрано множество свидетельств люминофании, начиная от истории Будды и обращения апостола Павла до опыта его современников. Анализ и предлагаемые автором истолкования встреч со светом не представляют особого интереса, но книга ценна собранным в ней документальным материалом: Бьюк приводит множество историй современников, собранных им лично и нигде более не опубликованных.
Вот как д-р Бьюк в третьем лице описывает свой опыт люминофании, случившейся ранней весной того года, когда ему исполнилось 35 лет. Он и двое его друзей провели вечер за чтением стихов Водсворта, Шелли, Китса, Браунинга и столь любимого ими Уитмена. Друзья распрощались за полночь, и доктор, наняв экипаж (дело происходило в Англии), отправился домой на другой конец города. Он был в состоянии тихого, почти пассивного восторга. И вдруг - причем этого ничто не предвещало - он обнаружил, что окутан чем-то вроде пламенеющего облака. На мгновение он подумал о пожаре, случившемся в большом городе, но тут же понял, что источник этого света - внутри него самого. И тут же его охватило чувство восторга, безмерной радости, сопровождавшейся - или сменившейся - интеллектуальным озарением, которое невозможно описать. На мгновение в сознании вспыхнул свет Брахмана, подобный молнии, чтобы навсегда оставить после себя память о Небе... Он понимал в знал, что Космос - не мертвая материя, но - живое Присутствие, что душа человеческая бессмертна... что в основе мира лежит то, что мы называем любовью, и нет ни одного живого существа, которое не обретет со временем счастья. За несколько секунд этого озарения он узнал больше, чем за многие месяцы и годы ученья, при этом ему открылось многое такое, что нельзя узнать, просто изучая мир по книгам и живя в нем.
Доктор Бьюк добавляет, что за всю оставшуюся жизнь ему больше не довелось испытать ничего подобного. И вот к какому заключению он пришел: реализация космического сознания связана с ощущением погруженности в пламя или в алое облако, или, скорее, с ощущением, что это облако или алый свет наполняют мозг. Это ощущение сопровождается такими эмоциями, как радость, уверенность, переживание триумфа, чувство, что ты спасен, и вместе с ними - сразу или мгновение спустя - приходит интеллектуальное просветление, описать которое невозможно. Лучше всего сравнить это моментальное озарение со вспышкой молнии в ночной темноте, когда вдруг перед путником предстает пейзаж, скрытый до этого за завесой мрака.
Этот опыт люминофании можно комментировать и комментировать. Мы позволим себе ограничиться лишь несколькими замечаниями: (1) внутренний свет первоначально воспринимается как пришедший извне; (2) лишь осознав субъективную природу этого света, д-р Бьюк испытал невыразимое счастье и пережил интеллектуальное озарение, которое он сравнивает с молнией, вспыхнувшей в мозгу; (3) это озарение полностью изменило его жизнь, возродив к духовной жизни. Типологически это озарение можно сравнить с озарением эскимосского шамана и, до определенного предела, с манифестацией атмана. Друг и поклонник Уитмена, д-р Бьюк говорит о космическом сознании и сиянии Брахмана, но это - лишь его вторичные представления, порожденные мировоззрением автора. Характер этого опыта - преодоление личностного восприятия мироздания, отождествление принципа, лежащего в основе мироздания, с любовью скорее напоминает буддистский образ мышления. Юнгианский психоаналитик или католический теолог сказали бы, что перед нами реализация самости. Но, с нашей точки зрения, главное