усталость, сонливость. Глаза
закрываются, закрываются. Когда кисть коснется вашего лица, вы будете спать,
глубоко спать. Вы будете чувствовать непреодолимое желание спать. Вы будете
чувствовать все большую сонливость, все большую сонливость, все большую сонливость,
вы очень захотите спать, почувствуете сильную усталость; ваши веки тяжелы,
как свинец, а кисть руки поднимается, поднимается прямо к вашему лицу, и,
когда она достигнет лица, вы будете спать (кисть руки пациента касается
лица, и его глаза закрываются).
Спите, спите, просто спите. Во время сна вы чувствуете себя очень усталым
и расслабленным. Я хочу, чтобы вы сосре- доточились на расслаблении, на состоянии
релаксации без напряжения. Думайте только о сне и больше ни о чем, о глубоком
сне.
В описанных методах словесные внушения служат слуховой стимуляцией. У пациентов,
которые испытывают сознательный или бессознательный страх перед терапевтом
или у лиц, неспособных сосредоточиться на словах, прибегают к методу метронома.
108. Метод метронома. Он основан на ритмическом повторении слуховой стимуляции.
Ритмичный стук метронома помогает пациенту сосредоточиться. Оператор внушает
ему, что по мере того, как он будет слушать удары метронома, его все больше
и больше будет клонить ко сну.
Известны и другие методы гипнотизации - без словесного внушения. Пассы Мессмера,
метод фиксации Брэда, зеркало Люиса и др. относятся к этой категории. А. Г.
Иванов-Смоленский (1928) использует технику гипноза, основанную на световой
и тепловой стимуляции.
Австралийский автор Meares описывает гипнотическую технику, базирующуюся на
невербальной коммуникации, на воздействии окружающей обстановки. Все словесное
общение ограничивается анамнестической беседой на первом сеансе.
Автор подчеркивает целесообразность физикального обследо- вания, которое,
с одной стороны, приводит в психологическое состояние пассивного подчинения,
с другой - подготавливает его к невербальному общению посредством прикосновения.
Собственно гипнотизирование производится на следующем сеансе. Meares (1961)
так описывает свой метод.
Я говорю очень мало. Я пытаюсь своим поведением сообщить пациенту идею
расслабления и покоя. Я стараюсь создать ощущение общности с пациентом...
Мысль о покое передается, кроме того, невербальными фонетическими средствами
- эпизодически произносимыми гм или а. Если пациент
проявляет хотя бы малейшие признаки тревоги, я в спокойном тоне начинаю выдавать
скороговоркой массу бессвязных замечаний, не требующих ответа. Затем пациенту
предлагается раздеться, как это он делал при первом визите, и лечь под одеяло.
На это время я выхожу из комнаты, предоставляя пациента самому себе. Когда
я через несколько минут возвращаюсь, пациент лежит на диване в нижнем белье
под одеялом. Я вхожу, не торопясь и не произнося ни слова. Если пациент проявляет
малейшие признаки тревоги, я приближаюсь к нему. Если тревога не исчезает,
я беру молоточек для исследования рефлексов и, не спеша, вызываю коленный
рефлекс, как при первом визите. Неопределенное бормотание, выражающее удовлетворение,
способствует успокоению пациента, и его тревога исчезает. Затем, все также
ничего не говоря, я отхожу от пациента. С минуту я прохаживаюсь по комнате,
чтобы он знал, что я рядом. Если малейшее напряжение его лица или легкое движение
пальцев указывает на возвращение тревоги, я подхожу к нему. Не подозревая,
что я заметил его тревогу и немедленно среагировал, пациент чувствует себя
в безопасности, и признаки легкой тревоги, естественно, исчезают. Если же
они сохраняются, я подхожу к дивану, приподнимаю одеяло или, если необходимо,
слегка ощупываю живот, как при физикальном обследовании. Тревога пациента
уменьшается, и я снова отхожу от него. Такой образ действия используется с
соответствующими вариациями.
Через несколько минут пациент впадает в состояние глубокого гипноза. Этот
метод находится в стадии эксперимента. Он был успешно применен у 20 случайно
отобранных субъектов.
Хотя невербальная коммуникация играет определенную положительную роль, нельзя
недооценивать значение гипноза со словесным общением и роль словесных формулировок.
Мы лечили 13-летнюю девочку, госпитализированную в урологическое