И.П.Давыдов

Баба-Яга — к вопросу о происхождении образа

его нравственное влияние [а на каком основании богу обязательно должно быть до всего дело? © ЯД ]. Стало быть, незачем бросать столь удобную веру в угоду суровому и непонятному Христу, без которого не ступить и шага [а это иллюстрирует тот банальный факт, что религия как свод моральных норм нужна для того, чтобы те кто не умеет мыслить самостоятельно, приносили меньше вреда. Как еще можно уговорить низкоинтеллектуального индивида действовать согласно принятым социальным нормам, если не угрозой того, что 'большой брат наблюдает за тобой'? Своего-то ума, чтобы жить праведно без руководства сверху, у него нет... © ЯД ].

Откровенная неудача православного христианства в Сибири привлекла внимание Петра Первого, и в 1700 году в Тобольск был назначен новый митрополит Филофей Лещинский. Новый митрополит нашел тобольскую епархию в печальном состоянии: церквей было мало, язычники оставались без оглашения проповедью, а в то же время ислам продолжал завоевывать умы вогуличей.

В конце 1706 года царь Петр предписал Филофею и березовскому воеводе призвать ляпинского князя Шекшу и спросить его, не пожелает ли он за царские милости принять христианскую веру. Попавший в безвыходное положение князь Шекша был крещен в 1711 году.

В том же году тобольский губернатор князь М.П.Гагарин, выполняя волю Петра, снова настойчиво предложил Филофею заняться 'крещением сибирских инородцев'. Для успеха экспедиции он снабдил его монахами, судном, гребцами, толмачами-переводчиками, охраной, деньгами и вещами для раздачи новокрещеным. Ставка делалась на 'кнут и пряник'.

Вдобавок случилось на Пелыме чрезвычайное происшествие, У тамошнего вогульского князя Сатыги заболели двое сыновей. Желая вымолить им у идолов исцеление, Сатыга ничего не жалел и исполнял все прихоти шаманов. Но, несмотря на все жертвы, сыновья умерли. Тогда обезумевший от горя отец изрубил и пожег идолов [случай, когда 'бог не внял мольбам', является самым распространенным и поныне, в независимости от имени бога. И уничтожать из-за этого предметы культа - не более чем показатель превалирования эмоций над здравым смыслом © ЯД ]. Такое происшествие Филофей Лещинский счел наиболее благоприятным для начала христианизации.

Немало потрудившись, взяв измором и принуждением, он окрестил большинство пелымских вогулов, за исключением самого Сатыги и его приближенных, укрывавших в тайге главного кондинского идола.

Именным приказом сибирскому митрополиту от 6 декабря 1714 года Петр Первый снова предписал: 'По сему указу ехать тебе, богомольцу нашему, во всю землю Огульскую и Остяцкую и во все уезды, и в татары, и в тунгузы, и в якуты, и в волостях их, где найдешь кумиры и кумирницы и нечестивые их чтилища, и то по сему... указу пожечь, а их вогуличей, остяков, татар и всех иноземцев Божиею помощью и своими трудами в христианскую веру приводить...'

Весной 1715 года митрополит снова выехал к вогулам. В составе миссии был сыльный казачий полковник Григорий Новицкий, высокообразованный для своего времени человек, оставивший в память о своей миссионерской деятельности 'Краткое описание о народе остяцком' - бесценный труд, к которому будут обращаться многие историки и этнографы. Не избежать этого и нам.

Упорное сопротивление миссионерам оказали кондинские манси из Нахрачинских юрт, что в среднем течении Конды. Прибывшим вероисповедникам вогулы, во главе с горбатым шаманом Нахрачом Евлаевым, то грозили смертью, то предлагали увеличить дань на своего идола, наложенную будто бы Ермаком, наконец, согласились принять крещение с условием; бога их не уничтожать, а окрестивши и возложивши на него золотой крест поставить в церкви; самим вогуличам окрестить жен и детей; многоженство не запрещать; дозволить употреблять в пищу конское мясо.

Когда переговоры не принесли успеха, нахрачевцы внешне приняли христианство, но в душе оставаясь язычниками. 'Нахрачевцы, - писал протоиерей Сулоцкий, - были самые лукавые из новокрещенных, отдавая Филофею своего идола, отдали ему подмененного, а своего многочтимого укрыли в лесу'. Шаман Нахрач поплатился за это жизнью, став еще одной жертвой во славу Яхи-бабы.