Вит Цетнев

Протоколы колдуна Стоменова

тебе это аль не

нравится - досуг твой будет, мне твое своим подменять без надобности,

уже сие говорил как-то. Если спрашиваешь, то слухай да кумекай, Сергей

Дмитрич... (после некоторой паузы). Есть людишек неисчислимое множество,

что страх перед смертью будущной великий испытывают, но о существовании

своем после смерти особо не пекутся. Они могут веру иметь в Господа бога,

в судилище божие иль еще во что-нибудь, по вере своей грех иметь с

регулярностью, да и замаливать его в церквях и у людей специальных,

которые по греху этому прощение, значит, выдают. Только попомни меня:

когда уйдут они, умрут, тело немощное свое покинут - обнаружится, что не

будет суда божьего над ними, ни рая не будет и ада, но только сладость или

муки в них самих уже полностью содержатся. И если ты по разумениям

общепринятым ни единого греха не сотворил - нет надежности и тогда, что

благостным твое проживание в царстве смертном будет.

Есть люди другие, которые не особо верят ни в богов, ни в чертей, а жизнь

земную стремятся прожить наисладчайшим образом. Им более худо выйдет, чем

первым, потому как дух свой услаждая миром материальным, обречены они по

смерти тоску принимать бесконечную - и ничто ее в мире ином утешить не

сможет...

Есть третьи люди множественные, что отрешенности от всего земного

достигают или стремятся к этому. Им, Сергей Дмитрич, много лучше вашего

будет, кто за братства планетные борьбу имеет, да коммунизмы строит, ты уж

не обидься, что ведаю так... (следователь пожимает плечами). Путь их не

лучший на земле нашей, но для послесмертного существования ихнего вполне

справным будет. Вполне достойно по такому пути шаг держать...

И есть мы, Род Кривошеевский, да и еще имеется людей число невеликое, кто

смерти и часа смертного не боится и поклоняется ему, кто готовит себя к

существованию благостному в царстве ином. Четверть жизни нашей - это удерж

разный, духа своего воспитание, к Силе смертной обращение и торжество

бестелесное. Все остальное же будет жаждой жизни в мире земном. Это

радость телесная будет, здоровье тела и органов твоих, взаимодействие с

природой - травой и деревами, птицами, зверьем разным... Это ясность ума,

переживание Силы великой, и то главное, о чем говорил я уже ранее, -

Невраждебность взаимоотношения с миром окружающим. Дорогу нашу, Дмитрич,

сдюжить смогут очень немногие в полной мере, но даже если стремиться к

этому всего лишь, то радость существования своего бессмертную обресть

можно. Тело временно смертно, тленно, радостность духа твоего окончания не

имеет...

Всех тошнее, скажу я тебе, в царстве ином самоубийце выходит. Никакой это

не грех, как говорят многие, а только лишь себя повечное наказание.

Самоубивцы толпами по земле нашей ходют, от жизни земной Силы жаждут взять

хоть крупицу, да выходит у них это в большой редкости... Отрада тому

самоубивцу, кто к Магу Смертному в послужение идет, потому как муки его

многие гинут тогда бесследно. Но такое, как ты уразуметь можешь, Сергей

Дмитрич, бывает каплею в море тех многих, кто жизни себя лишает. Муки у

них бесконечные выходят, а помочь им в силах очень немногим дано... И еще

скажу - помнить надобно, что на земле мы разными можем быть, но Там -

равны все будем в бестелесности своей. Никто ни над кем власти не имеет,

все равны, все одинаковы будут. Если сын за юбкой материнской волочится,

то там она ему без надобности будет, если отец за жизнь сына свою жизню

пожертвовал, то там и раскается, да поздно выйдет. И здесь, и там пути

очень тонкие выходят, порой друг от друга на глаз торопливый неотличимые.

Но когда смерть придет, то и отмер получится - ладно выходит, аль тошно.

Всю эту науку вряд ли мне растолковать, Сергей Дмитрич... Лучше теб

самого судьбу твою никто не явит в подробностях.

Следователь: - Нет, значит, перерождения? Умру - и навечно?

Стоменов: - Нашел, о чем горе тужить! Радоваться надо, что таково, и не

иначе. Сам рассуди - если Бог законом и выходит, то какая нужда ему

устраивать, чтобы ты духовность иль там хуманизм из жизни в жизнь в себе

приращивал, а он, значится, ждал бы тыщу лет, пока ты прирастишь ее в

полной мере, а? Нет, Дмитрич, жизни короткость или долгота, счастливость

или досада, а опосля - царство сладостное аль тошное - в испытании даетс

всего раз один единственный. Торопись жить хорошо и умереть справно,

потому как других возможностей ошибочность свою исправить не будет тебе

уже никогда...

--------------------------------------------------------------------------