Станислав Гроф

За пределами мозга (Часть 3)

которое сохраняется в системе организма и позднее ищет возможности разрядиться через различные каналы. Психогенные тики являют собой пример таких попыток биографически определенным способом высвободить некоторые из этих запертых энергий, накопленных в ситуации гидравлического сжатия при рождении. Психогенное заикание имеет глубокие корни в динамике конфликтов, связанных с оральной и анальной агрессией. Оральный компонент заикания отражает бедствие, испытанное ребенком, когда его голова была зажата в родовом канале, а челюсти крепко стиснуты. Анальный компонент может быть прослежен в прошлое до переживания, связанного с возросшим внутрибрюшным давлением и сжатием сфинктера при родах. Как и при других эмоциональных нарушениях, специфический отбор определенных граней сложной динамики БПМ-III в психогенном заикании определяется последующими биографическими событиями. Важным фактором для этого нарушения может послужить подавление вербальной агрессии явно непристойного характера.

Глубинная динамическая основа конверсивной истерии в точности подобна базису возбужденной депрессии, это видно и по феноменологическому сходству этих двух состояний. Их соотношение вообще может служить иллюстрацией запутанной геометрии психопатологических синдромов. В целом, возбужденная депрессия - это глубокое расстройство, которое в гораздо более чистой форме проявляет содержимое и динамику БПМ-III. Наблюдение за выражением лица и поведением пациентов с возбужденной депрессией не оставляет сомнений, что это очень серьезное состояние. Кстати, в этой категории пациентов много случаев самоубийства и даже убийства, совмещенного с самоубийством.

Сильный истерический припадок по внешним признакам сходен с возбужденной депрессией, однако общая картина гораздо менее серьезна - в нем нет глубины отчаяния, он выглядит стилизованным и надуманным, имеет определенно театральные черты с сексуальным подтекстом. Вообще, многие характеристики истерического припадка те же, что в БПМ-III, - чрезмерная напряженность, психомоторное возбуждение и волнение, смесь депрессии и агрессии, громкие выкрики, нарушения дыхания и драматическое изгибание (arc de cercle). Но эмпирические шаблоны проявляются здесь в относительно более мягкой форме, чем при возбужденной депрессии, они существенно изменены и окрашены позднейшими травмирующими событиями. Природа и временная последовательность биографических компонентов в основном согласуется с фрейдовской теорией. Это типичные сексуальные травмы тех времен, когда пациент достиг фаллической стадии развития и разрешал комплекс Эдипа или Электры. Сами движения при истерическом припадке можно расшифровать как символические намеки на некоторые специфические черты подразумеваемой травмы детства.

Глубокая связь между возбужденной депрессией и конверсивной истерией ясно проявляется в ходе ЛСД-терапии. Сначала истерические симптомы усиливаются, и пациенту приходится повторно прожить и проработать специфические сексуальные травмы детства. Когда биографическая работа завершена, то в последующих психоделических сеансах возникают элементы, напоминающие возбужденную депрессию, которую пациент в конечном итоге расшифровывает как отголосок борьбы в БПМ-Ш. Разрешение наступает, когда устанавливается эмпирическая связь с элементами БПМ-IV.

Истерический паралич рук и кистей, невозможность стоять (абазия), потеря речи (афазия) и другие конверсивные симптомы основаны по-видимому на конфликтной иннервации, отражающей мощную и хаотичную генерацию нейронных импульсов, вызванную ситуацией рождения. Паралич вызван не отсутствием моторных импульсов, а динамическим конфликтом мощных антагонистических иннервации, которые при взаимодействии гасятся. Эту интерпретацию истерических конверсивных симптомов впервые предложил О. Ранк в своей новаторской книге Травма рождения (Rank, 1929). В то время как Фрейд видел в конверсии отражение психологического конфликта, выраженного на языке соматизации, Ранк считал, что их истинная, основа - в физиологии, отражающей исходную ситуацию во время рождения. Вопрос для Фрейда был в том, как первичная психологическая проблема переходит в телесный симптом, тогда как Ранку нужно было объяснить, как чисто соматическое явление может со временем приобретать (через вторичную биографическую проработку) психологическое содержание и символический смысл.