Станислав Гроф

За пределами мозга (Часть 3)

об ощущении падения, акробатических прыжков в воду или спуска на парашюте. Компульсивный интерес к тем видам спорта, где есть падения, близко связан с суицидом второго типа - в нем отражается желание растворить во внешнем действии падения чувство неминуемой беды, а также реакция, направленная против существующего страха, и стремление к контролю, который может предотвратить несчастье (рывок кольца парашюта), и к уверенности, что гибели не произойдет (завершение падения в воде). СКО, ответственные за проявление этой грани родовой травмы, включают воспоминания об играх, когда взрослые подбрасывали ребенка в воздух, нечаянные падения в детстве и различные формы гимнастики и акробатики.

При фобии улиц и открытых пространств (агорафобии), которая противоположна клаустрофобии, связь с биологическим рождением проистекает из контраста между субъективным ощущением замкнутости, зажатости и последующим огромным расширением пространства и эмпирической экспансией. Агорафобия, таким образом, относится к самому концу процесса рождения, к моменту появления на свет. ЛСД-испытатели, проживавшие этот момент в своих психоделических сеансах, характерно описывают глубокий страх перед неминуемой катастрофой и гибелью, который связан с этим финальным переходом. Опыт смерти Эго, одно из самых сложных и тяжелых переживаний в трансформативном процессе, психогенетически принадлежит к этой категории. Для уличной фобии также типичны элементы либидозного напряжения, сексуального искушения, амбивалентных чувств относительно возможности промискуитета и озабоченность импульсивными эксгибиционистскими проявлениями. Многие из этих характеристик отражают специфические биографические моменты, связанные с конкретными аспектами родовой травмы самой логикой переживания. Сексуальный компонент рождения уже обсуждался достаточно подробно, а элемент обнажения на виду у всего мира имеет возвышенный смысл как анахроничное напоминание о первом явлении миру обнаженного тела. Если на первом месте стоит страх перехода через улицу, то здесь мощные и опасные силы уличного движения бессознательно отождествляются с родовыми силами. На более поверхностном уровне эта ситуация воспроизводит элементы детской зависимости, когда пересекать улицу без помощи взрослых было запрещено.

Соотношение боязни различных животных (зоофобии) и родовой травмы подробно обсудил и ясно показал О. Ранк в Травме рождения (Rank, 1929). Если объектом фобии является большое животное, то важны темы, связанные с возможностью быть проглоченным и инкорпорированным (волк) или с беременностью (корова). Ранее уже отмечалось, что архетипическое переживание начала процесса смерти-возрождения - это ощущения проглоченности и инкорпорированности. В случае мелких животных важным фактором по-видимому является их способность проникать в маленькие отверстия в земле и снова выходить из них (мыши, змеи).

Вдобавок, некоторые животные имеют особое символическое значение для процесса рождения. Так, образы гигантских тарантулов часто появляются в начальной фазе БПМ-II как символы всепожирающей женской стихии. Это, похоже, отражает тот факт, что пауки ловят свободно летающие жертвы в свою паутину, обездвиживают их, опутывают и сковывают, высасывают из них жизнь. Нетрудно увидеть глубокое сходство между такой последовательностью событий и переживанием ребенка в ходе биологического рождения. Связь эта кажется существенной для развития боязни пауков (арахнофобии).

Образы змей, которые на более поверхностном уровне имеют явно фаллическое значение, на перинатальном уровне передают бессознательно обобщенные символы родовой агонии и, следовательно, разрушительного и пожирающего женского начала. Ядовитые гадюки обычно представляют угрозу для жизни и страх смерти, а большие удавы символизируют сдавливание и удушение, сопутствующие рождению. То, что после усмирения и проглатывания жертвы тело удава поразительно раздувается, делает его также символом беременности. Однако, каким бы важным не был перинатальный компонент в развитии фобии змей, змеиная символика простирается глубоко в трансперсональные области, где эти животные играют основополагающую роль во многих архетипических формах, мифических темах и космологиях.