Неизвестен

Здесь и сейчас (Часть 1)

океана — это нечто совершенно другое. Принадлежность к ней не значит, что волна соединила себя с океаном; скорее, волна знает: «Я не отличаюсь от океана». И поэтому я говорю, что религиозный человек не принадлежит ни к какой организации — он не держится за семью, не владеет другом, отцом или братом.

Иисус произнес очень сильные слова. Фактически, лишь те, кто достиг любви, могут говорить такие сильные слова; люди, слабые в любви, не могут такого сказать. Однажды Иисус стоял на рынке, окруженный толпой. Его мать, Мария, пришла его навестить. Люди стали расступаться перед ней. Кто-то в толпе закричал:

— Дайте дорогу, дайте место матери Иисуса. Пусть она подойдет.

Услышав его, Иисус сказал громким голосом:

— Если вы даете дорогу матери Иисуса, не делайте этого, потому что у Иисуса нет матери.

Мария остановилась, потрясенная. Обращаясь к толпе, Иисус сказал:

— Пока у вас есть мать, отец, брат, вы не сможете приблизиться ко мне.

Это было очень жестоко. Нельзя себе представить, чтобы такой человек, как Иисус, такой любящий человек, мог произнести такие слова:

— У меня нет матери. Кто моя мать?

Мария застыла в потрясении. Иисус продолжал:

— Вы называете эту женщину моей матерью? У меня нет матери. И помните, если у вас по-прежнему есть мать, вы не сможете приблизиться ко мне.

В чем тут дело? Фактически, волна, пытающаяся приблизиться, пытающаяся соединиться с другой волной, не сможет приблизиться к океану. Волны, фактически, соединяются друг с другом и создают организации, только чтобы избежать движения к океану. Оставаясь одна, волна больше боится, что может исчезнуть, что она действительно может исчезнуть. Но истина в том, что она всегда исчезает.

Все же несколько волн, собравшись вместе, чувствуют себя немного бодрее — создана некая организация; создана толпа. Именно поэтому человеку нравится жить в толпе; он боится оставаться один. В одиночестве волна полностью предоставлена себе самой — ускользая, падая, исчезая, близкая к исчезновению, чувствующая отчуждение с обеих сторон — с одной стороны от океана, с другой — от других волн. Поэтому она создает организацию, цепь.

Отец говорит: «Я исчезну, но это не страшно — останется мой сын». Волна говорит: «Я исчезну, но оставлю маленькую волну — она переживет меня, цепь продолжится, мое имя сохранится». Вот почему отец чувствует себя несчастным, если у него нет сына — это значит, что он не смог достичь бессмертия. Конечно, его не станет, но он хочет создать другую волну, которая продолжилась бы после него, которая по меньшей мере указывала бы на волну, от которой произошла. Поэтому ничего, если исчезнет волна-отец — она оставит за собой другую.

Может быть, вы не замечали, что люди, занимающиеся творческой деятельностью, — художник, музыкант, поэт, писатель — не так озабочены тем, чтобы иметь сыновей, просто потому, что они нашли заменитель. Выживут их картины, выживет их поэзия, выживут их скульптуры; они не хотят сына. Вот почему ученые, художники, скульпторы, писатели и поэты не слишком беспокоятся о том, чтобы иметь сыновей. Нет других причин кроме той, что они нашли сына иного рода. Они создали волну, которая сохранится после того, как их не станет. Фактически, они нашли сына, который проживет дольше, чем ваши дети, потому что, даже когда исчезнут ваши дети, книга писателя останется.

Писатель не очень озабочен тем, чтобы иметь сына, отпрыска. Это не значит, однако, что он беззаботен; это просто значит, что он нашел долгоиграющую волну; он прекращает беспокоиться о меньших волнах. Поэтому он не заинтересован в семье; он создал семью иного рода. Он тоже стремится к той же степени бессмертия. Поэтому он говорит: «Деньги будут потеряны, богатство будет потеряно, но моя работа, мое писание выживет» — и в точности этого он хочет.

Но исчезают и писания. Ни одно писание не остается навсегда, хотя его хватает на несколько более долгий срок. Кто знает, сколько писаний уже утрачено и сколько теряется каждый день? Утрачено будет все. фактически, в мире волн не важно, до каких пределов продлит себя волна, в конце концов все это будет потеряно. Быть волной — значит подлежать вымиранию, — продолжение себя ничего не меняет.

Поэтому если ты смотришь на себя как на волну, то захочешь избежать смерти — ты останешься испуганным, боящимся. Я говорю: смотри на смерть — не нужно ни избегать, ни бояться ее, ни бежать от нее. Смотри на нее. И, просто смотря на нее, ты найдешь, что то, что казалось с одной стороны смертью, если ты войдешь немного глубже, оказывается жизнью.