Перевод Л.П.Бельского

Калевала (Часть 1)

упавшие деревья

И что молнией разбиты;

Набрала в реке каменьев,

Полила их - пар поднялся

От воды, в ключе добытой,

В роднике, покрытом пеной.

Нарвала в кусточках веток,

В роще веточек хороших,

Парит полный медом веник

На краю медовом камня,

Из мозгов и простокваши

Мыло мягкое готовит.

Мыло, чтоб оно смывало,

Чтобы пенилось, сверкало,

Чтоб жених все тело вымыл,

Чтобы голову очистил.

Сам кузнец тот, Ильмаринен,

Вековечный тот кователь,

Наковал, что ей хотелось,

Головной убор украсил,

Между тем как дева в бане

О мытье его старалась.

Положил ей в руки вещи,

А она ему сказала:

'Я уж баню истопила,

Сладкий пар уж приготовлен,

Уж попарила я веник,

Помахала там ветвями.

Мойся в бане этой вдосталь,

Лей воды там сколько хочешь,

Чтоб, как лен, глава белела,

Чтоб глаза, как снег, блестели!'

И кователь Ильмаринен

Тут пошел в той бане мыться.

Там он вдоволь накупался,

Добела все тело вытер.

И глаза его блестели,

И виски его горели,

Как яйцо, белела шея,

И все тело заблистало.

Вышел в горницу из бани -

Там его едва узнали:

Так прекрасны были щеки,

Так они румяны были.

Говорит слова такие:

'Анникки, моя сестрица,

Дай ты мне получше платье,

Полотняную рубашку,

Чтоб украсить лучше тело,

К сватовству мне быть готовым!'

Дева Анникки, красотка,

Принесла ему рубашку,

Чтоб облечь сухие члены,

Чтоб покрыть нагое тело;

Принесла штаны сестрица,

Те, что мать родная сшила,

Натянуть ему на бедра,

Где костей совсем не видно.

Вносит мягкие чулочки,

Что когда-то мать связала,

Чтоб покрыть у брата голень,

Чтоб ему закутать икры;

Башмаки дает по мерке,

Сапоги, что сам купил он,

Чтоб покрыть концы чулочков,

Что когда-то мать связала;

Куртку сверху голубую,

Цвета печени с изнанки,

Чтоб надеть поверх рубашки

Из льняной прекрасной ткани,

И кафтан суконный плотный,

С четверной кафтан подкладкой

На ту куртку голубую,

На новейшую из новых;

Шубу с тысячею петель,

С целой сотней украшений,

На кафтан суконный плотный,

Но сукном обшитый тонким;

Надевает ему пояс,

Золотом обильно шитый,

Что родная вышивала,

Бывши в девушках, соткала;

Вносит пестрые перчатки

С оторочкой золоченой,

Что готовили лапландцы

Для руки прекрасной формы;

На его златые кудри

Принесла большую шапку,

Что отец купил когда-то,

К сватовству еще готовясь.

Вот кователь Ильмаринен

Уж готов, принарядился,

В ту одежду облачился

И рабу тогда промолвил:

'Запряги мне жеребенка

В разукрашенные сани,

Чтоб я мог на них поехать

В Похъёлу, помчаться быстро!'

Раб ему и отвечает:

'Шесть коней у нас в конюшне,

Лошадей, овес жующих.

Так какую ж запрягу я?'

Отвечает Ильмаринен:

'Жеребца возьми получше,

Запряги-ка жеребенка

Мне буланого в оглобли;

Посади-ка шесть кукушек,

Семь из птиц голубоватых,

На дуге чтоб поместились

И в ремнях ярма звучали:

Пусть любуются девицы,

Пусть нарядной будет радость.

Принеси мне мех медвежий,

Чтоб на нем я мог усесться;

Принеси тюленью шкуру,

Чтоб покрыть мне ею сани!'

И запряг тут раб усердный,

Что работает поденно,

Жеребенка быстро в сани,

Там буланого в оглобли.

Шесть кукушек размещает,

Птичек семь голубоватых,

Чтоб звучать им под дугою,

Чтоб в ремнях ярма чирикать.

Он приносит мех медвежий,

Чтобы сел на нем хозяин.

И принес тюленью шкуру

Вместо полости на сани.

Сам кузнец тот, Ильмаринен,

Вековечный тот кователь,

Укко вышнему взмолился,

Так гремящего он просит:

'С неба снег пошли мне, Укко,

Хлопья мягкие на землю,

Чтоб по ним скользили сани,

Чтоб по снегу зашуршали!'

С неба снег бросает Укко,

Хлопья мягкие на землю,

Стебли трав покрыл он снегом

И покрыл верхушки ягод.

Сам кователь Ильмаринен

Сел потом в стальные сани,

Говорит слова такие

И такие молвит речи:

'Ты садись за вожжи, счастье,

Правь санями, бог, в дороге

Не порвет мне счастье вожжи,

Бог саней не поломает!'

Захватив рукою вожжи,

А другою кнутовище,

Он коня кнутом ударил,

Говорит слова такие:

'Ну, беги ты, белолобый,

Ты скачи, с льняною гривой'.

Скачет, мчится конь дорогой,

По песчаному прибрежью,

Перед рощею медовой,

Меж холмов, ольхой поросших,

Едет берегом он шумно,

По песку прибрежья мчится,

И песок в глаза несется,

Плещет в грудь вода морская.

Гонит день, другой день гонит,

Третий день он гонит также,

Наконец, уже на третий,

Вяйнямёйнена догнал он,

Говорит слова такие

И такие молвит речи:

'О ты, старый Вяйнямёйнен,

Сговоримся-ка с тобою,

Чтоб когда мы будем сватать

Эту спорную девицу,

То не брать ее насильно,

Против доброй воли в жены'.

Молвит старый Вяйнямёйнен: