Флоринда Доннер

Жизнь-в-сновидении (Часть 1)

тоже захихикала.

-- В каком-то смысле это тест, -- заверила меня

допытывающаяся женщина, как только все успокоились. Она

помолчала мгновение, ее глаза выражали бдительность и раздумья.

-- Из того, что ты рассказала мне, я могу сделать вывод, что ты

вполне принадлежишь к среднему классу, -- продолжила она и

быстрым движением широко расставила руки в жесте вынужденного

принятия. -- Но чем же еще может быть немецкая женщина,

рожденная в Новом Свете? -- Она гневно смотрела на меня и с

едва скрываемой ухмылкой на губах добавила: -- У людей среднего

класса и мечты среднего класса.

Видя, что я на грани взрыва, Мариано Аурелиано объяснил,

что она задала все эти вопросы потому, что присутствующие

просто интересовались мной. Лишь очень редко у них бывают гости

и едва ли когда-нибудь были среди них молодые.

-- Это не означает, что я должна выносить оскорбления, --

пожаловалась я.

Не обращая внимания на мои слова, Мариано Аурелиано

продолжал оправдывать женщин. Его вежливый тон и успокаивающие

похлопывания по спине расплавили мой гнев точно так, как было

до этого. Его улыбка была такой ангельски трогательной, что у

меня ни на мгновение не возникло сомнений в его искренности,

когда он начал льстить мне. Он сказал, что я являюсь одной из

самых экстраординарных, самых замечательных личностей, которую

они когда-либо встречали. Я была так растрогана, что предложила

ему спросить о чем угодно, что он хотел бы знать обо мне.

-- Ты чувствуешь себя значительной? -- был его вопрос.

Я кивнула.

-- Каждый из нас является очень значительным для самого

себя, -- заявила я. -- Да, я думаю, что я значительна, не в

общем смысле, а по-особенному, для себя.

И я подробно высказалась о позитивном самопонимании,

самоуважении и о том, как жизненно важно укреплять наше

ощущение значительности для того, чтобы быть физически

здоровыми личностями.

-- А что ты думаешь о женщинах? -- спросил он. -- Как ты

думаешь, они более, или менее значительны, чем мужчины?

-- Совершенно очевидно, что мужчины более значительны, --

сказала я. -- У женщин нет выбора. Они должны быть менее

значительными для того, чтобы семейная жизнь катилась, так

сказать, по гладкой дороге.

-- Но правильно ли это? -- настаивал Мариано Аурелиано.

-- Ну, конечно, это правильно, -- заявила я. -- Мужчины по

своей природе являются высшими существами. Именно поэтому они

движут миром. Я была выращена авторитарным отцом, который,

несмотря на то, что воспитывал меня так же свободно, как и моих

братьев, дал мне понять, что определенные вещи не являются

особенно важными для женщины. Вот почему я не знаю, чем я

занимаюсь в школе или чего я хочу от жизни. -- Я посмотрела на

Мариано Аурелиано и беспомощным расстроенным тоном добавила:

-- Я думаю, что я ищу мужчину, который был бы так же

уверен в себе, как мой отец.

-- Она -- простушка! -- вставила реплику одна из женщин.

-- Нет, нет, это не так, -- успокоил всех Мариано

Аурелиано. -- Она просто смущена и так же упряма, как ее отец.

-- Ее немецкий отец, -- подчеркнуто дополнил его м-р

Флорес, выделяя слово немецкий. Он спустился с дерева, как

листок, мягко и бесшумно, и положил себе совершенно немыслимое

количество пищи.

-- Как ты прав, -- согласился и усмехнулся Мариано

Аурелиано. -- Будучи такой же упрямой, как ее немецкий отец,

она просто повторяет то, что слышала всю свою жизнь.

Гнев, нарастающий во мне и ощущаемый как некая

таинственная лихорадка, был вызван не только тем, что они

говорили обо мне, но и тем, что они обсуждали меня так, как

будто я отсутствовала.

-- Она безнадежна, -- сказала другая женщина.

-- Она превосходна для своей роли, -- убежденно защищал

меня Мариано Аурелиано.

М-р Флорес поддержал Мариано Аурелиано. И лишь одна из

женщин, молчавшая до сих пор, глубоким охрипшим голосом

сказала, что я прекрасно подхожу для своей роли.

Она была высокой и стройной. Ее бледное лицо, изможденное

и суровое, обрамлялось заплетенными в косы белыми волосами и

освещалось большими светлыми глазами. Несмотря на ее

поношенную, серого цвета одежду, в ней была какая-то врожденная

элегантность.

-- Как вы все обращаетесь со мной? -- закричала я, не в