Флоринда Доннер

Жизнь-в-сновидении (Часть 1)

моего сна.

-- Но это же идио... -- начала говорить, но она взмахом

руки заставила меня замолчать.

-- Мы все сновидим один и тот же сон, -- убеждала она

меня.

Она, казалось, не помнила себя от радости из-за того, что

я с трудом что-либо понимаю.

-- А как насчет той восхитительной пищи, которую я только

что съела? -- спросила я, поглядывая на пятна, оставшиеся на

моей блузке от капель соуса из перца. Я показала ей эти пятна.

-- Это не может быть сном. Я съела эту пищу! -- настаивала я

громким возбужденным тоном. -- Да! Я сама ее съела.

Она оставалась хладнокровной и спокойной, как будто

ожидала именно такого взрыва эмоций. -- А как насчет того, что

мистер Флорес поднял тебя на вершину эвкалипта? -- спокойно

спросила она.

Я собиралась ответить, что он поднял меня не на верхушку

дерева, а лишь на ветку, когда она прошептала:

-- Ты думала об этом?

-- Нет. Я не думала, -- раздраженно сказала я.

-- Конечно, ты не думала, -- согласилась она, понимающе

кивая головой, как если бы она была осведомлена, что я

постоянно помнила о том, что даже самая низкая ветка любого из

окружающих нас деревьев была недоступна с земли. Тогда она

объяснила, что причина, по которой я не думала об этом,

заключена в том, что во сне мы не рациональны.

-- В сновидении мы можем только действовать, --

подчеркнула она.

-- Подождите минутку, -- прервала я ее. --Я, возможно,

несколько ошеломлена, я допускаю это. В конце концов, вы и ваши

друзья -- самые странные люди, которых я когда-либо встречала.

Но сейчас я бодрствую, как только могу.

Видя, что она смеется надо мной, я завопила:

-- Это не сон!

Незаметным кивком головы она дала знак м-ру Флоресу,

который одним быстрым движением взял меня за руку и оказался со

мной на макушке ближайшего эвкалипта. Мы сидели там мгновение,

и прежде чем я смогла что-нибудь сказать, он перенес меня назад

на землю, на то же самое место, где я сидела раньше.

-- Ты видишь, что я имела в виду? -- задала вопрос высокая

женщина.

-- Нет, не вижу, -- завопила я, считая, что у меня была

галлюцинация. Страх перешел в ярость, и я выпустила поток самых

отвратительных проклятий. Моя ярость поутихла, и, охваченная

волной жалости к себе, я начала плакать.

-- Как вы обращаетесь со мной, люди? -- спрашивала я в

промежутках между всхлипываниями. -- Вы подложили что-то в еду?

В воду?

-- Мы ничего подобного не делали, -- доброжелательно

сказала высокая женщина. -- Ты ни в чем таком не нуждается...

Я едва слышала ее. Мои слезы были как некая темная тонкая

вуаль. Они затуманивали ее лицо и делали неясными ее слова.

-- Держись, -- я услышала произнесенное ею слово, хотя не

могла больше видеть ни ее, ни ее друзей. -- Держись, не

просыпайся пока.

В ее тоне было что-то столь неотразимое, что я знала: сама

моя жизнь зависит от возможности увидеть ее опять. С помощью

некоей неизвестной и совершенно неожиданной силы я прорвалась

сквозь вуаль своих слез.

Я услышала тихий хлопающий звук, а потом увидела их. Они

улыбались, а их глаза сияли так сильно, что, казалось, зрачки

горят каким-то внутренним огнем. Я сперва извинилась перед

женщинами, а потом перед обоими мужчинами за дурацкую вспышку.

Но они будто бы и не слышали о ней. Они сказали, что я

выполняла все исключительно хорошо.

-- Мы являемся живыми частями мифа, -- сказал Мариано

Аурелиано, затем вытянул свои губы и подул в воздух. -- Ветром

я пригоню тебя к тому, кто сейчас держит миф в своих руках. Он

поможет тебе уяснить все это.

-- И кто же это может быть? -- дерзко спросила я.

Я собиралась спросить, не окажется ли он таким же упрямым,

как мой отец, но меня отвлек Мариано Аурелиано. Он все еще дул

в воздух. Его белые волосы стояли дыбом. Щеки надулись и

покраснели.

Как бы в ответ на его усилия, слабое дуновение ветерка

вызвало шелест эвкалиптов. Он кивнул, явно начиная осознавать

мое смущение и невысказанные мысли. Он нежно повернул меня,

пока я не оказались лицом к горам Бакатете.

Бриз превратился в ветер, настолько резкий и холодный, что

стало больно дышать. С невероятной гибкостью и раскованностью в

движениях высокая женщина встала, схватила меня за руку и

потянула за собой вдоль вспаханной борозды. Внезапно мы