Флоринда Доннер

Жизнь-в-сновидении (Часть 1)

-- Чтобы получить совершенное удовольствие от этого, --

быстро ответила Делия.

Затем она встала со стула и направилась к двери, ведущий

во двор. Но прежде чем выйти за дверь, она повернулась ко мне и

с улыбкой произнесла:

-- Разве тебе не знакомо высказывание -- 'Если ты не

лжешь, чтобы тебе верили, тогда можешь говорить все что хочешь,

не обращая внимания на то, что другие о тебе думают'?

-- Я никогда не слышала такого высказывания.

Я подумала, что она выдумала его; эта фраза каким-то

образом содержала ее отпечаток.

-- Кроме того, я не понимаю смысла того, о чем ты

попыталась мне сказать, -- натянуто добавила я.

-- Я была уверена в этом, -- сказала она, смотря на меня

сквозь прядь своих черных волос. Она кивком пригласила меня

следовать за собой. -- Пойдем и встретимся с Эсперансой.

Я вскочила и бросилась за ней, но возле двери внезапно

остановилась. Мгновенно ослепленная ярким светом снаружи, я

остановилась, пытаясь понять, что произошло. Казалось, с тех

пор, как я бежала за м-ром Флоресом по полю, не прошло и

минуты. Солнце, как и тогда, находилось в зените.

Я увидела, как мелькнула красная юбка Делии, когда она

поворачивала за угол. Я бросилась за ней через каменную арку,

ведущую в очаровательный патио.

В первый момент я не увидела ничего, настолько силен был

контраст между ослепительным солнечным светом и глубокой тенью

патио. Затаив дыхание, я остановилась, абсолютно спокойная,

вдыхая в себя влажный воздух, наполненный ароматами цветущих

апельсинов, жимолости и душистого горошка. Нити, казалось,

спускались с небес, а душистый горошек на них казался ярким

красочным гобеленом среди листвы деревьев, кустарников и

папоротника.

Целительница, которую я видела раньше во сне, сидела в

кресле-качалке в центре патио. Она была намного старше Делии и

женщин на пикнике, хотя откуда мне это было известно, я сказать

не могу. Она раскачивалась в кресле взад-вперед с видом сонной

отрешенности. Я ощутила, что все мое существо охватила

мучительная боль, ибо возникла иррациональная убежденность в

том, что ее раскачивания все дальше и дальше удаляют ее от

меня. По мере того, как я продолжала смотреть на нее, меня

стала поглощать волна страдания и непередаваемого одиночества.

Я захотела пересечь дворик и коснуться, удержать ее, но что-то

в темном орнаменте мощеного дворика, выложенном самым

замысловатым образом, удержало меня на месте.

-- Эсперанса, -- наконец прошептала я таким слабым

голосом, что сама себя еле услышала.

Она открыла глаза и улыбнулась, совсем не удивившись,

словно уже ждала меня. Она встала и направилась ко мне. Ростом

она была намного выше ребенка, почти одного со мной, -- 5 футов

и 2 дюйма. Она была худая и хрупкая, хотя излучала такую силу,

что я почувствовала себя ничтожной и съежилась.

-- Как я рада снова тебя видеть, -- в ее голосе

чувствовалась искренность. Она пригласила меня взять один из

бамбуковых стульев и сесть рядом.

Когда я осмотрелась, то увидела много женщин, в том числе

и Делию. Все они сидели на бамбуковых стульях, полускрытые

кустарником и деревьями; к тому же они как-то странно смотрели

на меня. Некоторые улыбались, а остальные продолжали есть

темале (temale -- мексиканское блюдо из рубленого мяса;

красного перца и т.д., приготовленное на пару в листьях маиса

(прим. перев.)), держа тарелки в руках.

В этом приглушенном зеленом свете патио, несмотря на такое

мирское занятие -- еду, -- эти женщины казались

нематериальными, воображаемыми. Хотя каждая из них была видна

неестественно ярко, но вместе с тем -- неотчетливо. Казалось,

что они погружены в этот зеленоватый полумрак, который был

рассеян между всеми нами как прозрачный туман. В моем уме

возникла мимолетная, но ужасная идея о том, что я попала в дом,

населенный духами.

-- Хочешь поесть? -- спросила Эсперанса. -- Делия

приготовила очень вкусное блюдо, ты даже не можешь себе

представить, какое вкусное.

-- Нет, спасибо, -- промямлила я голосом, показавшимся мне

чужим.

Увидев ее вопрошающее лицо, я слабо добавила:

-- Я не голодна.

Я так нервничала и была так возбуждена, что даже если бы

умирала с голода, то не смогла бы проглотить и крошки.