Флоринда Доннер

Жизнь-в-сновидении (Часть 1)

не отваживается задать, -- это

что делать нам, женщинам, чтобы занять соответствующее

положение?

-- В самом деле, Делия, -- воскликнула я в притворном

испуге.

-- Затуманенность разума женщин настолько тотальна, что мы

готовы касаться всех других вопросов нашего положения, за

исключением того, который является причиной всего, -- заявила

она.

-- Но Делия, мы не можем жить без секса, -- засмеялась я.

-- Что случится с человеческим родом, если мы не...

Она прервала и мой вопрос, и мой смех повелительным жестом

руки.

-- В настоящее время женщины, подобные тебе, в своем

рвении относительно равенства подражают мужчинам, -- сказала

она. -- Женщины имитируют мужчин в такой доходящей до абсурда

степени, что секс, которым они занимаются, не имеет никакого

отношения к рождению человека. Они приравняли свободу к сексу,

даже не рассматривая, что секс дает для их физического и

эмоционального здоровья. Мы подверглись настолько

основательному внушению, что твердо верим: секс является для

нас благом.

Она подтолкнула меня локтем, а затем, пародируя декламацию

нараспев, стала импровизировать:

-- Секс -- благо для вас. Он доставляет удовольствие. Он

необходим. Он смягчает депрессии, репрессии и фрустрации. Он

исцеляет головную боль, низкое и высокое давление крови. Он

заставляет исчезнуть прыщи. Он вызывает рост вашей груди и

бедер. Он регулирует ваш менструальный цикл. Короче говоря, это

фантастика! Это полезно для женщин. Каждый подтвердит это.

Каждый порекомендует. -- Она остановилась на мгновение, а затем

завершила с нарочитой актерской выразительностью: -- 'Каждый

день сношаться -- к врачам не обращаться'. (В оригинале -- 'A

fuck a day keeps the doctor away').

Я нашла ее представление ужасно смешным, но потом внезапно

отрезвела, когда вспомнила, как семья и друзья, включая нашего

семейного врача, советовали то же самое, правда, не так грубо,

-- в качестве средства от всех подростковых хворей, которые у

меня были. Потом это превратилось в жесткое репрессивное

окружение, утверждавшее, что когда я выйду замуж, у меня будут

регулярные менструальные циклы. Я наберу вес. Я буду лучше

спать. У меня будет мягкий характер.

-- Я не вижу ничего плохого в желании секса и любви, --

произнесла я, защищаясь. -- Когда бы я ни занималась этим, мне

всегда очень нравилось. И никто не затуманивал мой разум. Я

свободна! Я выбираю, кого хочу и когда хочу. В темных глазах

Делии сверкали искры веселья. -- Выбор тобою партнера никоим

образом не меняет того факта, что тебя трахали.

Затем с улыбкой, как бы смягчая грубость своих слов, она

добавила:

-- Приравнять свободу к сексу -- это злая ирония. Мужчины

настолько полностью, настолько тотально затуманили наш разум,

что мы теперь совершенно лишены энергии и воображения, чтобы

сосредоточиться на действительной причине нашего порабощения,

-- подчеркнула она. -- Желать мужчину сексуально или влюбиться

романтически -- вот всего лишь два варианта выбора,

предоставленного рабыням. И все, что мы говорили об этих двух

вариантах, служит только оправданием для нашего соучастия и

невежества.

Я была возмущена. Мне ничего не оставалось, как решить,

что она -- одна из представительниц угнетенных сварливых

женщин-мужененавистниц.

-- Почему ты так не любишь мужчин, Делия? -- спросила я

своим самым развязным тоном.

-- У меня нет нелюбви к ним, -- заверила она меня. --

Единственное, что я страстно ненавижу, -- это наше нежелание

испытать, насколько основательно мы подверглись внушению. На

нас оказывают настолько яростное и самодовольное давление, что

мы стали старательными соучастницами. А если женщина

осмеливается вести себя иначе, то она подвергается гонениям и

осмеянию как мужененавистница или ненормальная.

Покраснев от смущения, я тайком бросила на нее взгляд. Я

решила, что она так пренебрежительно отзывается о сексе и любви

прежде всего потому, что она старая. Физические желания

остались для нее позади. Тихо хохотнув, Делия закинула руки за

голову. -- Мои физические желания остались позади не потому,

что я старая, -- сообщила она, -- а потому, что мне дали шанс

использовать мою энергию и воображение, чтобы стать чем-то

отличным от рабыни, на роль которой меня готовили.